Автор: Catherine Karina Chmiel, kasiopea (at) aiglos (dot) tolkien (dot) com (dot) pl
Перевод: Хьялма, lamatyave (at) gmail (dot) com
Возрастная категория: 10+ (не рекомендовано к прочтению лицам, не достигшим 10-летнего возраста)
Размещение: С разрешения переводчика.
ПРАВОВАЯ ОГОВОРКА: Данное произведение
создано и распространяется в
некоммерческих целях, не подразумевая
нарушения авторского права.
Оригинал лежит здесь.
Иллюстрации к рассказу в галерее Катарины Карины Хмель.
– Ты устал, – Канафинве наклонился к старшему брату. – Я помогу тебе вернуться в комнату.
– Мне поможет Морьо, – заявил Майтимо, взглянув на Морифинве, который сидел по его левую руку.
Морьо немного поднял брови, но послушно остался на своем месте, пока другие вставали.
– Как хочешь, – ответил Кано, подталкивая близнецов к выходу и посмеиваясь над куницей, что с любопытством озирала окрестности с высоты плеча Тьелко. Все звери рано или поздно начинали льнуть к Туркафинве и переселялись в его часть лагеря, чтобы более с ним не разлучаться. Комнату Тьелко в Амане семейство называло Собакоптичником. Теперь, по причине разнородности обитателей, его белериандское жилище получило название Зверинца.
Обитатели лагеря успели привыкнуть к виду зайцев, дремлющих среди бойцовых псов, или белок, шмыгающих по конским шеям. В силу привычки все ходили осторожно, опасаясь наступить на какого-нибудь заблудившегося звереныша или птенца. Нолдор бились об заклад, какой зверь появится в лагере следующим, и закармливали до отвала свой нынешний талисман – ворона, прозванного Орлом Рода Феанаро. По неизвестной причине этот уже совершенно взрослый ворон не считал себя птицей и не желал летать, упрямо передвигаясь по лагерю пешком. Дух он имел до чрезвычайности боевой, был неуступчив и горд, что снискало ему всеобщую любовь.
– Он забрал твою куницу, – заметил Морьо.
– Вот так удар, – отозвался Майтимо. – Как я это перенесу?
Оба улыбнулись, глядя на перевернутую посуду, полустянутую скатерть и растерзанные пергаменты на сундуке – плоды победы, которую кунье любопытство одержало над страхом.
Канафинве вышел последним, закрыв за собой двери. Комната сразу показалась непривычно просторной и пустой.
Некоторое время братья сидели в молчании. Наконец Майтимо вздохнул поглубже, устало провел по лицу ладонью, а потом, опираясь о столешницу, попытался встать. Однако рука, дрожащая под тяжестью туловища, не хотела держать его. Майтимо тяжело опустился на стул. Стиснул зубы и попробовал снова, помогая себе на этот раз правым локтем.
Морьо короткое время наблюдал за его усилиями, потом молча встал, подошел и, обхватив брата за плечи, помог ему встать. Затем пинком отодвинул стул, взялся поудобнее и, не задавая никаких вопросов, поднял больного на руки.
– На сегодня тебе хватит, братишка, – заявил он. – Ты уже доказал всё, что хотел.
Майтимо не протестовал и дал отнести себя в соседнюю комнату. Только тогда он отозвался:
– Нет, не на кровать. Посади меня в кресло.
– Ты уверен? По-моему, ты должен лечь в постель и отдыхать.
– Я отдохну сидя. Мне надоело лежать.
– Как хочешь. – Морьо осторожно усадил его в кресло и поправил подушки. Пододвинул скамеечку для ног и столик. – О, ты упражнялся, – сказал он, беря один из пергаментов, сверху донизу исписанный неумелой рукой.
– Упражнялся, – ответил Майтимо. – И как, по-твоему?
– Как курица лапой.
– Как же я ценю твою откровенность!
– Знаю, – Морьо усмехнулся. – Принести тебе вина или соку?
– Позже. Сядь, Морьо.
– При условии, что мы не будем обсуждать то, что произошло за столом, – сказал Морифинве с нажимом.
– Я и не собирался, – ответил Майтимо, слегка удивившись.
– Вот и хорошо, – Морьо оглянулся и пододвинул к себе небольшую скамейку. Сел поудобнее, перекинув правую руку через спинку кресла Майтимо. Перевел взгляд с лица брата на его шею. – Очень хорошо у тебя зажило, – сказал он, протягивая руку, чтобы убрать с шеи больного волосы и присмотреться повнимательней, но Майтимо перехватил его ладонь и отвел ее. – Почти уже не осталось следов, – протянул Морьо, послушно отодвигаясь.
Изо всех ран, не считая правого запястья, те, что на шее, заживали дольше всего. Это были широкие, кровоточащие следы от железного шершавого ошейника, в который Майтимо заковали в Ангбанде. Проклятый обруч был так тесен, что Куруфинве пришлось очень долго трудиться, чтобы снять его. При всем своем умении и ловкости он дважды ранил брата.
Морьо прикрыл глаза, чувствуя, как в нем поднимается волна ненависти. Пусть настанет день, когда Моргот будет издыхать в тесном ошейнике, пусть он на собственной шкуре ощутит врезающееся в кожу железо, и пусть он никогда не освободится от этого орудия пытки.
– О чем думаешь? – серые глаза брата пронзили его насквозь.
– Да, в сущности, ни о чем. Просто в очередной раз проклял Моргота.
Майтимо отвернулся к окну. Какое-то время они сидели молча.
– О чем ты хотел поговорить со мной? – спросил наконец Морьо.
– Ты изменился, – утвердительно сказал Майтимо, все еще глядя вдаль.
– Ну да, а что? – Морьо пожал плечами. – Все изменились.
– Но ты больше всех, – Майтимо повернулся и посмотрел ему в глаза. – И в тебе появилась тень, которой раньше не было. Что случилось, Морьо?
– Знаешь ли, смерть отца и твое похищение – этого вполне достаточно... – начал Морифинве, но брат не дал ему договорить.
– Дело не в этом, тут что-то другое. Скажешь мне?
Морьо выпрямился, глубоко вздохнув, и потер ладонями колени. Его непреодолимо тянуло уйти, но заканчивать разговор таким образом он не хотел. Он посмотрел на брата, который внимательно наблюдал за ним. Потом, немного поразмыслив, Морьо улыбнулся уголком губ.
– Я скажу тебе всё при условии, что ты в свою очередь ответишь мне на вопрос. Касающийся тебя, а именно – твоего плена. Уступка за уступку, брат.
Майтимо обдумывал это предложение в молчании.
– Задай вопрос, – сказал он, наконец.
– То есть, ты согласен?
– Да, – последовал спокойный ответ.
Морьо поднял брови. Он не ожидал этого. Он-то надеялся, что, поставив такое условие, ловко избежит расспросов – ведь Майтимо ни за что на свете не хотел говорить о своем плене. Братьям известно было только то, что им рассказал Финдекано, а именно – что Майтимо был прикован к скале. Им удалось также узнать, что прежде чем Моргот подверг его этой казни, старший брат провел почти десять лет в подземельях Ангбанда. Но о том, что происходило с ним в то время, он не говорил ни слова. До сих пор. Мысли Морьо аж закипели от десятков приходивших на ум вопросов, но прежде чем удалось выбрать один из них, он услышал собственный голос, с жаром и торопливо произносящий:
– Ты видел их? Видел Сильмарили?
– Видел. Чаще, чем хотелось бы, – лицо Майтимо на миг исказилось обычной для него бессознательной гримасой боли. – Он носит их в своей короне. И никогда не снимает ее.
– В короне?! – Морьо чуть не задохнулся от бессильной ярости. – Он осмелился носить их в короне?! Этот ничтожный злодей, убийца и...
– Морьо, хватит, – Майтимо устало провел рукой по лицу.
– Он смеется над нами, – пробурчал Морьо, пытаясь успокоиться.
– Конечно, – бесстрастно согласился Майтимо. – Мы для него – козявки.
Морьо произнес нечто нечленораздельное, встал и начал ходить взад и вперед. Потом задержался у окна и набрал в грудь воздуха.
– Он хотел тебя сломать, да? – спросил он, сжимая кулаки.
– Ты должен был задать только один вопрос, Морьо.
– Он сломал тебя? – повторил Морифинве, отворачиваясь от окна и напряженно глядя на брата. В ответ Майтимо высоко поднял голову и усмехнулся. Видя его полную удовлетворения улыбку, одновременно гордую и хищную, Морьо ощутил огромное облегчение. И еще более огромную любовь.
– Я люблю тебя, братишка, – сказал он, вновь усаживаясь на свое место, чтобы стиснуть и поцеловать ладонь брата. – Я горжусь тобой.
– Он пытался. – Снова неожиданная гримаса боли. – Он много раз пытался, но когда он спрашивал, поклонюсь ли я ему, я всякий раз отвечал "нет". А однажды, когда не смог ответить, плюнул ему в лицо.
Морьо усмехнулся и, в приливе чувств, еще раз поцеловал ладонь брата.
– Твой ответ, Морьо, – напомнил Майтимо после недолгого молчания.
Морифинве вздохнул и коснулся лбом ладони брата, которую все еще сжимал в своей. Время шло. Майтимо терпеливо ждал.
– Я убил ребенка, – глухо сказал Морьо. – Маленькую девочку. В Альквалондэ. Она подбежала прямо под меч, я слишком поздно ее заметил. Я не хотел этого, клянусь. Она упала на доски помоста, а оттуда – в воду. Ее мать или старшая сестра, не знаю, прыгнула за ней, но уже не выплыла. А потом на меня бросился ее отец. Наверное, это был отец. – Морьо поднял голову и скривился. – Можно сказать, что я всю семью послал прямо к Мандосу. Отца мне не жаль, я видел, как он раньше убил одного из наших, но та девочка... Я... Майтимо, я убил ребенка...
– Я тоже, – голос Майтимо, в отличие от голоса Морьо, не дрожал.
– Что?! – Морьо аж вскочил, вытаращив глаза на своего брата, своего мягкого, заботливого брата, который последним обнажил меч в Лебединой Гавани.
– Это был мальчик, ненамного младше, чем Амбарусса. Он стрелял из лука, метко стрелял. Меня он не заметил, потому что стоял ко мне спиной. А я увидел, что он целится в Отца. У меня не было времени размышлять. Я бросился на него с мечом и ударил в спину. Пробил его насквозь. Что скажешь, Морьо? – Майтимо перевел глаза на брата и в его глазах вновь блеснула искра дикого, безудержного бешенства, которое сегодня их так поразило. – Правильно ли я поступил? Или я должен был позволить, чтобы он застрелил Отца? Тогда те восемь тысяч не погибли бы во льдах Хэлкараксэ, а я не каялся бы в убийстве ребенка, вися на скале Тангородрима...
– На твоем месте я поступил бы так же, – ответил Морьо. – Ведь речь шла о жизни Отца! Тот мальчик мог убить его, ты же сам говоришь, что он стрелял метко и...
– Я мог позволить ему выстрелить. А может, так было бы лучше для всех? Отец все равно потом погиб, а я...
– Перестань! – Морьо повысил голос. – Одумайся! Что ты несешь? Ты убил не просто, а защищая Отца – вот как ты должен рассуждать. Не тебе судить, кто по справедливости должен был остаться в живых, и что было бы, если б история пошла по-другому. Может, дела обстояли бы еще хуже, если бы Отец погиб в Альквалондэ? Ты выполнил свой долг и, разумеется, ты не заслужил Тангородрима. Не думай, что ты попал туда для покаяния.
– А как я туда попал? Случайно?! – крикнул Майтимо. – Если не для покаяния, то для чего тогда?! – он красноречиво поднял культю правой руки. Голос его начал срываться. – Если не из-за этого мальчика, то почему?!! За что?!! Что я такого сделал? Чем я это заслужил? Почему...
– Тшшш, – испуганный Морьо встал и неловко обнял брата, пытаясь притянуть его к себе. В таком исступлении он его никогда еще не видел. Морьо не слишком-то умел утешать, – для этого лучше годился Кано. – Всё хорошо, не говори больше ничего, тшшшш... – говоря это, с помощью другой руки он преодолел сопротивление брата. Майтимо дал себя обнять и положил голову ему на плечо.
– И вовсе ничего хорошего, – пробормотал он неразборчиво.
– Знаю, – искренне сказал Морьо. – Это я чепуху несу и притворяюсь самоуверенным, потому что так полагается в таких случаях.
Майтимо фыркнул ему в плечо и его напряженная спина расслабилась.
Долго они так простоять не могли, потому что обоим было неудобно обниматься через спинку кресла. Поэтому вскоре Морьо отпустил брата и уселся на свою скамью. Некоторое время он колебался, но наконец не выдержал, так как эти мысли терзали его уже давно:
– Мы сразу же бросились на помощь, – начал он, произнося слова все быстрее и быстрее, будто бы желал выговориться раз и навсегда. – Тьелко пустил по вашему следу всех собак, и мы гнали тех орков что есть духу, через весь Ард-Гален. Мы добрались бы до самого Тангородрима, если бы Моргот не выслал против нас волчью армию. Нам пришлось отступить. Мы резали волков, но не отважились на атаку... Майтимо... прости. Потому что я себе никогда этого не прощу.
– Вы всё сделали правильно, – Майтимо взял его за руку и наклонился к нему. – Тут не за что прощать, у вас не было другого выхода.
– Мы бросили тебя.
– И правильно сделали. С меня довольно, что на моей совести смерть всех, кого я повел прямо к засаде. Я не хочу, чтобы из-за меня – по моей вине – гибли мои братья.
– Мы думали, что тебя нет в живых. Если бы мы знали... Если бы мы не сдались...
– Вы все равно ничего не смогли бы сделать. Даже если бы вы нашли меня на той скале.
– Почему? Финдекано же удалось тебя спасти.
– Это другое...
– Думаешь, мы не можем равняться с ним в...
– Нет, не в этом дело, Морьо. Но если бы вы нашли меня, вам пришлось бы выбирать – оставить меня висеть или застрелить. И я рад, что вы были избавлены от этого испытания.
– Но Финдекано удалось...
– Фин не смог бы меня спасти, – прервал его Майтимо, – если бы не орел.
– Само собой. Раз уж Манвэ решил послать за тобой орла, то...
– Морьо, ты ничего не понимаешь! – снова прервал его Майтимо. – Орел прилетел, потому что именно Фин, а не кто иной, просил о помощи. Думаешь, я не молил о спасении? Не кричал? Каждый день, во все эти годы, что длились дольше вечности, я взывал к Манвэ о помиловании. Я видел орлов с вершины Тангородрима, о да, я видел их довольно часто, – рот Майтимо скривился в некрасивой усмешке. – Они несли дозор над местностью, бдили. Я кричал, молил. Насколько хватало воздуха в легких. Каждый день я смотрел в небо с надеждой, что кто-нибудь из них прилетит и избавит меня от мук. Но нет. Они были глухи и слепы. Только Фину удалось тронуть сердце Властителя Арды. Нет, Морьо. Ни один орел не прилетел бы по вашей просьбе. Мы прокляты, брат, прокляты.
– Но ведь, в конце концов, орел прилетел, – шепнул Морьо, борясь с нарастающим чувством ужаса.
– Да, потому что Валар не хотели, чтобы Фин запятнал руки кровью кузена.
– Знаешь, что? – Морьо прикрыл глаза. – Я раскусил тебя. Ты просто сам себе досадил и от этого раздосадовался.
– Что это тебе взбрело? – Майтимо тоже опустил веки, но по его лицу скользнула улыбка, и Морьо любой ценой решил не сдаваться и сменить тему. На сегодня уже хватит мрачных разговоров. На сегодня? На всю жизнь хватит.
– Проклятый, раздосадованный и взъерошенный. Смотреть противно, – заявил Морьо, к своей огромной радости вызвав улыбку на лице брата. – И вот такому-то я поклялся в верности! Ладно бы еще проклятому и раздосадованному, – это еще можно понять, – но такому чучелу? Эй, у меня идея! Я тебя причешу и подровняю волосы, хорошо?
– Нет, – улыбка Майтимо погасла.
– Na verya! Нужно привести тебя в порядок. Давай, брат, быстро – раз, и готово!
– Морьо, нет! – Майтимо окаменел, поднял голову и вжался в спинку кресла, будто боясь, что брат сделает это силой. До сих пор он никому не дал причесать себя и даже дотронуться до волос. Как они были неровно обстрижены сразу по его возвращении, когда он лежал без сознания, так неровно они и отрастали. Он сопротивлялся так неистово, что братья решили пока оставить его в покое. Однако Морьо придерживался другого мнения и решил сейчас воспользоваться случаем.
– Когда-нибудь тебе все равно придется заняться прической, – сказал он, шаря в ящиках комода в поисках гребня и ножниц.
– Не сегодня. Слышишь, Морьо? Не хочу!
– Прости, мой дорогой, – Морьо нашел то, что искал и вернулся на свое место. – Но раз уж ты сегодня принял решение говорить перед дядей и остальными от имени всего семейства, ты должен иметь приличный вид. Чем быстрее начнешь над собой работать, тем лучше. Здесь, в нашем лагере, ты имеешь полное право выглядеть как все тридцать три несчастья, вместе взятые, но Верховному Королю, отрекающемуся от короны, не годится носить на голове воронье гнездо.
– Я бы попросил! – воскликнул Майтимо как будто с возмущением.
– Это я бы попросил – не хочу, чтобы мой король выглядел чучелом.
Майтимо закатил глаза, но не запротестовал, и Морьо счел это хорошим знаком.
– Я сяду сюда, хорошо? – спросил он, подвигая скамью как можно ближе к креслу. – Ты будешь видеть мои руки. Сперва мы тебя причешем, потом смочим и выровняем кончики, а потом я заплету тебе две косы и заколю здесь и здесь. Сзади волосы уже подросли, должно получиться. Что скажешь?
– Да ну тебя, – буркнул Майтимо, смирившись.
– Правда же, будет красиво? Сразу почувствуешь себя лучше.
– Я почувствую себя лучше, когда ты выйдешь и оставишь меня в покое.
– Ты сам меня сюда позвал.
– Вот и размышляю теперь, что это на меня нашло.
– Ладно, когда тебе надоест, скажешь мне об этом.
– Мне надоело.
– Да я еще даже и не притронулся к тебе!
– Вот и впредь не притрагивайся.
– Нет, так не пойдет, и ты сам об этом знаешь. Нет, не закрывай глаз. И не отворачивайся. Смотри на меня и радуй свои глаза моей неповторимой красотой. – Морьо погрузил гребень в медные волосы брата и осторожно начал расчесывать прядь за прядью. – Ну, и что? Очень страшно?
– Да.
– Обычно пленным эльфам коротко обрезают волосы. Интересно, почему тебя не обстригли, – бездумно бросил Морьо и только когда закончил свой вопрос, мысленно проклял себя за глупость. Майтимо болезненно скривился и стиснул пальцы на подлокотнике.
– Сказали, что не обкорнают, потому что за длинные удобней держать, – процедил Майтимо. – А кроме того, потому, что короля надо как-то отличать от других.
Морьо сглотнул и опустил глаза.
– Как думаешь, тебе удастся когда-нибудь забыть? – шепнул он.
– Нет. Никогда, – ответил Майтимо спокойным и уверенным голосом. – Я буду помнить, я хочу помнить. Ненависть и память дадут мне силы бороться. Он пожалеет, что не убил меня, когда ему представился случай. О да, горько об этом пожалеет, – сказав это, Майтимо усмехнулся и подтолкнул брата локтем. – Ну, и как там насчет кос? Причеши меня, наконец, и убирайся. И сам приведи себя в порядок – ты выглядишь как Оссэ во время шторма.
– Я пойду за тобой на край света, куда только захочешь. По одному твоему слову, – сказал Морьо с жаром и великой преданностью. – Тебе достаточно кивнуть, и я пойду биться туда, куда ты укажешь. До последнего вздоха. Да, знаю, знаю, мне пора убираться. Сейчас, я быстро. Сперва только скажи мне, заплести косы повыше или пониже. Здесь, да? Даже будучи прокляты, мы должны выглядеть красиво. Я бы даже рискнул утверждать, что в нашем положении мы должны быть особенно красивы.
– И веснушчаты.
– Это удар ниже пояса, брат.
– И румяны.
– Иногда я тебя ненавижу.
– Это чувство хорошо влияет на твой цвет лица.
– Мстишь за то, что я тебя причесываю?
– Да.
– И надеешься, что я обижусь и уйду?
– Да.
– Благочестивое желание. Майтимо? Думаешь, где-нибудь есть еще такая семья, как мы?
– Конечно, нет. Не было, нет и не будет. Пройдут тысячи лет, а о нас все еще будут писать и говорить, уверяю тебя.
~~Конец~~
Текст размещен с разрешения переводчика.