Эонвэ
Эонвэ
Феанор
Lumen Melma. Время детей
| «Но Феанор
последовал за ним и у дверей королевского дворца остановил его;
приставив острие сияющего меча к груди Финголфина, он процедил: – Смотри, братец! Этот клинок острее твоего языка. Попробуй еще хоть раз занять мое место в помыслах и любви отца – и, быть может, он избавит нолдоров от того, кто жаждет стать господином рабов». Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллион. Глава 7. О Сильмарилях и непокое нолдоров
|
| «Когда они
высадились, Маэдрос – старший его сын и в былые дни, прежде чем ложь
Мелькора разделила их, друг Фингона, – спросил Феанора: – Кого из гребцов и на каких судах пошлешь ты теперь назад, и кого им перевезти первыми? Фингона Отважного? Тут захохотал Феанор, как безумный. – Никого и ничего! – вскричал он. – То, что бросил я, не потеря – ненужный груз в пути, не более. Пусть те, кто проклинал мое имя, клянут его и впредь, пусть возвращаются в тенета валаров. Пусть горят корабли! Тогда Маэдрос отошел поодаль и стоял там один. А Феанор велел поджечь корабли тэлери. Так в месте, называвшемся Ло́сгар, при входе в залив Дренгист, погибли прекраснейшие из судов, когда-либо бороздивших моря, – их поглотило яростное пламя». Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллион. Глава 9. Об исходе нолдоров
|
Маглор. Feanaro hin
Келегорм
|
Pella hísië, penna már órenyan iltuvima lár. Erya tenn' ambaróne sundar nályë – fírië, nwalmë, nár. |
За туманом, без
дома, моей душе не найти покоя. До самых ее проклятых корней ты – смерть, мучение, огонь. |
|
Tular Valar mí silmë fánar. Meldanya curuntanen tánar. Minya Vard' elerrílë anta; miruvórë Yavanna quanta. Ulmo – losse ëaro, yallo Aulë cára vanima canta. Nesso – lintessë, Váno – helma. Tula Melkor ar anta melmo. |
Приходят Валар в сияющих обличиях и творят мою любимую своим волшебством. Первой – Варда дарит звездный блеск; нектаром жизни наполняет Йаванна. Ульмо (дарит) пену моря, из которой Ауле создает прекрасный облик. От Нессы – резвость. От Ваны – кожа. Приходит Мелькор и дает ей любовь. |
|
Erwa ná Feanáro hin, úner mára voronda nin. Hlara, melda carmëo aina, laurefinda vë Laurelin: ú-kenuvalyë tenn' Ambar-metta. Hlara enya métima quetta. |
Одинок сын Феанора; никто не остался верен мне. Слушай, любимая, (плод) святого искусства, златоволосая, как Златое Древо. Я не увижу тебя до конца света. Слушай мое последнее слово. |
|
Pella hísie, pella nen, tíra ilúvekéna hén. Indis. Engwa indëo olos. Náva manina elya men. Хатуль (Эли Бар-Яалом)
|
Из-за тумана, из-за воды смотрит всевидящее око. Дева. Сон больного разума. Да будет благословенным твой путь. Хатуль (Эли Бар-Яалом)
|
| «...охотником
был и Келегорм, в Валиноре друживший с Оромэ и часто следовавший за
пением его рога». Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллион. Глава 5. Эльдамар и принцы эльдалиэ
|
| «Келегорм
Прекрасный был одет в черное с серебром, у ног его лег огромный
белый пес. Куруфин носил черное с красным. Из семерых феанорингов
этот, по преданиям, более всего походил на отца и лицом и нравом, и
унаследовал отцовское имя». О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 3. Бретиль
|
| «Никто и
никогда не просил Маглора сыграть то или спеть это – все знали, что
Златокователь всегда выбирает песню по своему желанию. И все знали,
что Маглор говорит своими песнями не только от своего имени. Разве
что вастаки еще не поняли, что Берен получил ответ – «tenna i raime
etye'luva, tenna i tyelde». «Пока охота не прекратится, до конца…» О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 7. Маэдрос
|
Фингон
Фингон
| «–
Utúlie'n Aurë! Aiya Eldalië ar Atanatari, utúlie'n Aurë! День
настал! Узрите, Эльдар, и вы, отцы Людей, день настал! И все, кто слышал его мощный голос, эхом отдавшийся в холмах, стройно ответили: «Auta i lómë! – И ночь уходит!»* Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллион. Глава 20. О Пятой битве: Нирнаэт Арноэдиад
|
| «...тогда
Фингон натянул тетиву и согнул лук и, не видя иного выхода, воззвал
к Манвэ, говоря: «О ты, кому милы все птицы, направь же теперь это
оперенное древко и возврати хоть каплю жалости нолдорам в их нужде!» Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллоион. Глава 13. О возвращении нолдоров.
|
| «Это было
вскоре после того, как Фингон привез Маэдроса из Тангородрим.
Майтимо… он был не в себе. Не говорил ни с кем, а глаза его были
словно повернуты в прошлое. Безучастный ко всему вокруг, он вновь и
вновь переживал то страшное время… Разум его был закрыт наглухо – он
закрылся от Моргота в первый же день плена, а боль словно бы
заморозила его в таком состоянии. Никто не брался вернуть ему
душевную целостность – никто не знал, возможно ли это. Ведь доселе
ни один эльф не сходил с ума… В конце концов рассудили, что время
может все поправить. Братья приводили Майтимо на берег озера по
утрам – и уводили вечером. Он сидел на камне, смотрел на воду –
казалось, что в эти часы ему становится легче. Через какое-то время
туда начал приходить и Финарато. Ни слова не говоря, он садился на
тот же камень, плечо в плечо, так же упирался локтями в колени и
смотрел в ту же точку… И так – целые дни». О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 11. Лютиэн
|
Финрод
Первая встреча Финрода и Амариэ
|
Финрод и Галадриэль
Князь Третьего Дома
|
|
| «Чары
рассеялись – она успела разглядеть спутанные, грязные волосы надо
лбом и прямо на лице – или на морде? – пронзительные серые глаза,
обветренные потемневшие губы – и почти ничего больше: Даэрон тащил
ее за руку, да ему и особенно и стараться не приходилось – ноги сами
несли Лютиэн прочь от страшного явления. Где-то поодаль
перекликались другие, Даэрон отпустил руку Лютиэн, уверенный, что
она следует за ним – да так оно и было какое-то короткое время.
Лютиэн стремглав бежала от того места, где неведомое ужасное
создание прорвало волшебную Завесу Мелиан – до тех пор, пока к ней
не вернулось обычное здравомыслие. Какие бы ужасные чары ни одолели чар ее матери – в такой близости она должна была бы почувствовать возмущение сил. Однако же не почувствовала. Она остановилась. Даэрон, не заметив этого, бежал дальше, иногда перекликаясь с теми, кто бежал слева и справа. Лютиэн, прикрыв глаза, восстановила в памяти лицо (она была уверена – лицо, а не морду) неведомого существа. Оно было страшноватым – но теперь Лютиэн могла назвать то, что разглядела за короткий миг в глубине глаз незнакомца: страдание. Кем бы он (оно?) ни был – он страдал и нуждался в помощи. Так же быстро, как прежде, Лютиэн помчалась в обратную сторону. Полянка открылась перед ней. Ночной пришелец был все еще там – на краю поляны, где и увидел его Даэрон. Он не решился отойти от этого места даже на шаг – только упал на колени. Стоя за деревом, Лютиэн слышала его хриплое, рваное дыхание, и сердце ее сжалось: пришелец плакал. Это был страшный сухой плач без слез, безмолвный вопль отчаяния. Корчась в рыданиях, странный гость повалился на пружинистый ковер из опавших листьев, царапал землю ногтями, сжимая в горстях перегной и мох. Лютиэн вышла из-за дерева и подошла к нему поближе, встала почти прямо над ним… Она не боялась. Она видела теперь, как он истощен и слаб. Он был грязен, от него скверно пахло… Догадка блеснула как близкая молния: он прошел через Нан-Дунгортэб! Рядом лежал его меч – длинный клинок нолдорской работы, в затрепанных ножнах воловьей кожи. Значит, это воин. Воин-golda. Неужели golda можно довести до такого состояния? Нет, это не эльф. И не орк… Это… Он вдруг перестал биться в приступе глухой муки, резко, как только мог, вновь вскочил на колено, пальцы сжались на рукояти меча. Его взгляд снова встретил взгляд Лютиэн – напряженный прищур подсказал ей, что он плохо видит в темноте… Человек. Смертный. Adan… Она слегка склонилась – чтобы он сумел разглядеть ее лицо и оставил свой страх. Сколько времени они стояли так – неизвестно. Потом Лютиэн как можно мягче спросила у него: – Кто ты? Губы его дрогнули в попытке улыбнуться – и лопнули: в трещине показалась капелька крови. Он явно попытался что-то сказать – но горло вновь перехватило, и лишь сиплый выдох вырвался из груди. Протянув руку вперед, человек на миг притронулся к протянутой руке Лютиэн – и повалился замертво, как скошенный». О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 1. Берен
|
|
«Уже закованный в цепи, уже усаженный в жутковатого вида
кресло, с руками, упрятанными в нечто, очень похожее на латные
перчатки, Финрод был снова спокоен, холоден и тверд. Алмазная броня
аванирэ защищала его сознание. – Ты всегда был хорошим игроком, Атандил, – майя уселся в кресло напротив. – Жертвуем короля, проводим в короли рохира и захватываем башню. Именно этого ты хотел с самого начала? Финрод промолчал. – Ты знал, что этот человек предаст тебя? Или он преподнес тебе такую же неожиданность, как и мне, Инголдо? Нет, не думаю, чтобы у него хватило ума составить такой план. От начала и до конца это твоя работа. Узнаю руку, привыкшую создавать безупречные формы. Руку ваятеля. Эльф, прикованный к креслу, вскинулся и дернулся в ремнях – охватившее его руки приспособление на подлокотниках пошло в ход. Орк-подручный повернул пока только один рычаг. – Я и не думал, что можно обмануть осанвэ. Я хочу знать: как вам это удалось? Молчание. По кивку хозяина орк пустил в ход второй рычаг… Третий, четвертый, пятый… Глухой скрип ремней в такт рывкам. Молчание. – Кто-нибудь поддержит Берена или нет? Кто это будет? Нарготронд? Фингон? Ни звука. – Или же это в самом деле выходка сумасбродного князька? Но не мог же я так ошибиться. Ты ему был дороже почти всего. Разве что эльфийская красотка волновала его сильней. Так что же? Щелчки рычагов, лязг цепей – ни крика, ни стона. – Как вы сумели обойти осанвэ? Только это, Финрод – и я прикажу прекратить. Молчание. Прошло еще немного времени. Несколько коротких отрывистых стонов – вот и все, что он услышал. Гортхауэр был не новичком в таких делах и знал, что Финрода будет проще заставить кричать, чем говорить. Он подал знак палачу прекратить, встал, обошел кресло, встал за его спинкой, облокотившись, скрестив руки у эльфийского короля над головой. – На что ты рассчитываешь, Инголдо? На свое мифическое Спасение? Или на просто отряд под командованием Берена? Он бросил тебя, нолдо. Он тебя предал. Использовал в своей игре как разменную фигуру – и нарушил наш договор, забыл о тебе ради своего овечьего княжества. Он не придет. А если придет – я все равно убью тебя раньше. Или… – он бросил камешек наугад, – вы с Фингоном считали, что эти пастухи свяжут боем армию «Хэлгор», пока я буду перебираться через Топи? Армия «Хэлгор» разбросает их по кочкам. Говори, Инголдо. Говори, каким способом вы смогли обойти осанвэ. Молчание. – Ты не представляешь, как мне тяжело отдавать этот приказ, – он дал знак. Финрод коротко засмеялся – и тут же умолк, выгнулся весь, до предела натянув ремни, сжав и закусив губы. Гортхауэр, не отрываясь, смотрел в искаженное лицо, потом дал знак – прекратить». О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 16. Долина Хогг
|
|
«...приходило на память другое лицо
– той девушки, что танцевала в
столпе света и пела… Память возвращала ее голос, и прекраснее этого
голоса не было в мире ничего… Он вывел Берена из темноты к свету. Он
дал жизнь. Берен придумал ей имя: Тинувиэль. Его народ говорил на смеси талиска и синдарина, и сам он носил вполне понятное эльфу имя. Тинувиэль означало «дитя сумерек», так эльфы называют соловья. Маленькую серую пташку, что поет ночью под синим небом. Тинувиэль, Соловушка…» О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 1. Берен
|
| «…Видно его
принесли на этих носилках, застланных камышом, что лежат чуть в
стороне. Принесли, положили здесь, у подножия этого дерева, а Лютиэн,
наверное, тут и была… Ждала их с охоты… Дождалась. Он успел ее увидеть. Об этом говорила застывшая на лице улыбка, не стертая даже предсмертной мукой. Он успел коснуться ее руки, они в последний раз сплели пальцы в этом подобии объятия – а потом его дух отлетел. – Ее девы обмыли и одели его, убрали волосы… И положили здесь. Когда мы несли его, она шла рядом и держала его ладонь. Так, не разжимая руки, легла рядом с носилками на траву… …Черные пряди волос перепутаны с космами лугового мятлика… Так они и лежали вдвоем – рука в руке, голова к голове – точно на брачном ложе. Вот тебе и свадьба. Свадьба, ради которой Фритур сюда ехал…» О.Чигиринская. По ту сторону рассвета. Глава 23. Смерть
|
Смерть Фингона
Смерть Фингона
| «И вот все воины
его пали, и бился Фингон с Готмогом один на один, пока другой балрог
не подкрался сзади и не захлестнул его своим огненным бичом. Тогда
Готмог взмахнул своей черной секирой –
и белое пламя прянуло ввысь из разрубленного шлема Фингона. Так пал
Верховный король нолдор, и балроги вбили его тело в пыль своими
палицами, и знамя его, синее с серебром, втоптали в лужу его крови».* Глава 20. О Пятой битве: Нирнаэт Арноэдиад
|
| «Из всех
потомков Финвэ заслуженно был он прославлен более всех иных, ибо
доблесть его была подобна пламени, но нерушима была, как скалы; был
он мудр, руки его были искусны, и в голосе его была власть. Любил он
правду и справедливость, и был добр ко всем созданиям
–
и к эльфам, и к людям, ненавидя одного лишь Моргота; но не искал он
себе ни славы, ни власти, и одна лишь смерть была ему наградой».* История Средиземья. Том V: Утраченный путь и другие произведения. Квэнта Сильмариллион. Стр. 251
|
Маглор и Элронд
| «Велика
была печаль Эарендила и Эльвинг о разорении Гаваней Сириона и о
пленении сыновей, и боялись они, что дети их могут быть убиты, но
так не случилось: Маглор сжалился над Элрондом и Элросом и оберегал
их, и выросла меж ними любовь, каким бы странным это ни показалось,
но сердце Маглора было измучено и изнемогало под тяжестью страшной
клятвы».* Дж.Р.Р.Толкин. Сильмариллоион. Глава 20. О путешествии Эарендила и Войне Гнева. «Старший, Маэдрос, был не женат, и не были женаты младшие из братьев
(близнецы, один из которых волею злой судьбы был сожжен вместе с
кораблями). Неженатым, судя по тому, что он замышлял взять в жены
Лютиэн, был Келегорм. Куруфин же, из всех детей наиболее любимый
Феанором и в наибольшей мере унаследовавший отцовскую искусность,
был женат и имел сына, который последовал за ним в изгнание, хотя
жена его (имя ее не называется) осталась в Валиноре. Также были
женаты Маэлор и Карантир».* |