ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Мне нужно сделать всего один последний шаг, и я не спешу. Мне уже некуда торопиться, не о чем заботиться. Мне остается только жалеть и вспоминать. Чем, собственно, я и занимаюсь. Дверь открыта, занавес поднят. Леди и джентльмены, на сцене сегодня знаменитые артисты. Собралась вся труппа, заглянете к нам на часок? Будет забавно...

* * *

Я получил письмо на летних каникулах, в начале июля. Самый нелюбимый мною месяц жары и духоты, он никогда не приносил с собой ничего хорошего. Этот раз не стал исключением. Большая взъерошенная сова-сипуха ударила клювом в окно на закате третьего числа. К лапе ее был привязан узкий конверт, из которого выпала черная визитка с протравленной серебром надписью: «Рип Борг, часовщик. Стаффордшир, Уэмбли, 19/3». Инструкции прилагались - там же, на обороте конверта, - поясняющие это послание. Я узнал руку Крысы, в его обязанности входили также и секретарские полномочия. «Быть четвертого, в шесть часов. Церемонии не обязательны».

Церемонии не обязательны… Значит, на сей раз обойдемся без масок и балахонов. Занятно, чем часовщик из Стаффордшира заслужил внимание Темного Лорда? Почему ОН решил позволить нам открыть друг другу лица? И что все это, черт побери, означает? Почему Дамблдор молчит? Стоит ли послать ему сову?

Мысли кружились вяло и лениво, как светляки вокруг большой лампы веранды. Тогда, несмотря на все сопутствующие странности, я был слишком разморен солнцем и плавящимся от зноя запахом сада, что не предал этому должного значения. Возможно, будь я хоть каплю более бдителен, это могло бы изменить весь ход истории. Возможно… Но как было бы на самом деле, этого уже никогда не узнать. Пытаться ответить на открытые вопросы - лучший способ убить свою жизнь, если не достает смелости прожить ее.

* * *

День выдался хмурый и мрачный. На фоне нависшего размытого калейдоскопа неба пучеглазые квадраты окон, низкие декоративные башенки, приземистые флигеля старого дома смотрели на меня угрюмо и изучающе, как зрачки древнего дракона, залегшего в своем логове. Я не мог отделаться от впечатления, что он и в самом деле наблюдает за мной точно так же, как я за ним; выжидает, взвешивает.

Нервы совсем расшатались! Вот бы порадовались эти надоедливые гриффиндорцы, узнай они, что творится в голове у их ненавистного профессора!

Тряхнув вышеозначенным предметом, дабы разогнать неясные предчувствия и убрать с лица налипшие волосы, я взбежал по широким деревянным порожкам, каждая из которых пела на свой особый лад одну и ту же жалобную песню разбитого радикулитом древнеца. Чересчур узкая для парадной, дверь была украшена причудливым молоточком, как раз вроде тех, какой ожидаешь увидеть в подобном месте. Я хмыкнул, приподнял медный гробик и кинул о прочерченную морщинками дубовую поверхность. Укрытый в лесистой лощине, одинокий, древний особняк застонал и запричитал от этого удара.

Ждать пришлось недолго. К удивлению моему, хотя здесь больше бы смотрелся скрюченный многозначительный старец либо же убегающая вдаль молчаливая, непроницаемая тьма, мне отворил упитанный, бодрый человечек средних лет. Не все же бывает так, как вы того ожидаете.

Он улыбнулся, но улыбка больше походила на размазанный по толстому куску хлеба скупой слой масла. Такая, знаете ли, очень условная улыбка.

- Рип Борг, - представился он. - Чем могу служить?

Честно, я не рассчитывал на подобный вопрос. Он застал меня врасплох.

- Я Северус Снейп, - мне пришлось постараться, чтобы последующая ухмылка не выглядела очень уж непривлекательно, и мне не пришлось бы откачивать впечатлительного буржуа, - разве вы не были предупреждены?

- Ах, вы из этих, - он вздохнул, однако не слишком-то облегченно.

Скорее, обреченно.

- Что ж, прошу, проходите.

- Кто-то уже прибыл? - спросил я, следуя за ним в скупо освещенную прихожую.

В свете солнечных лучей, с трудом пробивающих себе путь сквозь двойную преграду облаков и лежащей на разноцветных стеклах довольно изысканных витражей окон вековой пыли, я сумел мельком разглядеть интерьер холла. Скупо, просторно, с претензией на хороший вкус, не всегда себя оправдывающей. Вешалки, несколько разнокалиберных зеркал, волшебных и простых, тумбы, разный хлам, - все это по отдельности смотрелось весьма недурно, но собранное вместе представляло собой примерно то же зрелище, что букет из кактусов и лилий. Чуть поодаль, укрытая бархатной мглой, прошитой сотнями застывших пылинок, змеилась, уводя на верхние этажи, широкая лестница с навощенными порожками. Обычное дело. Эти людишки не моют годами стекол, но лестница и кухонное серебро у них всегда блистают, словно новорожденная заря.

- Да, мистер Снейп, пятеро ваших друзей уже тут.

«Друзей, - подумал я. - Отлично. Господи, Северус, когда ты успел стать такой желчной язвой?»

Мы не стали вторгаться в царство уснувших пауков и засохших мух на втором этаже. Хозяин, услужливо освещая дорогу своей палочкой, провел меня в небольшую и, надо заметить, весьма уютную, а главное, чистенькую гостиную. Комната была выдержана в пастельных тонах. По стенам висели простенькие, невычурные пейзажи. Сельские пасторали. Софа. Пара кресел и низкая оттоманка, расставленные таким образом, чтобы сидящие на них люди могли беспрепятственно и комфортно общаться. Сидений на всех явно не хватало, но, вероятно из других комнат, были загодя принесены темные, не гармонировавшие с общим настроением гостиной, и, тем не менее, удобные стулья. Посредине этого великолепия сиротливо сиял белизной кружевной скатерти круглый столик, накрытый к чаю. Стивен Крэбб, один из уже прибывших, как раз пристроился к широкому блюду с огуречными сандвичами и занимался увлекательным делом ублажения собственного чрева, каковое всегда являлось главным в его жизни.

Абсолютно неприкаянно болтались вокруг да около Брендан Блэкторн, Сардоникс Лэпс и Бертран Стоун, - известные стервятники на веревочке. Забавное зрелище, пока они привязаны.

Однако, мне недолго было суждено любоваться сей живописной картиной. Навстречу, с накладным добродушием, изрядно потрепавшимся от долгого употребления на лице, выступал Уолден Макнейер. С этим предстояло быть предельно осторожным. Я вооружился собственным непробиваемым сарказмом и выставил пулеметные дула своих изъеденных годами зубов в его сторону.

- Северус! - запричитал пройдоха, будто добрая тетушка, узревшая любимого племянника. - Ну вот ты наконец и здесь. Я уже начинал скучать, - тут он понизил голос до конфиденциального шепота, - с этими шкапоподобными, поверишь ли, совершенно не о чем поговорить. К тому же, они так напуганы внезапным и странным вызовом, что…

Он позволил фразе повиснуть в воздухе и оставил мне додумывать за него. Но я, однако, пришел совсем не к тем выводам, к которым он хотел меня привести. Пора бы уж завязывать с такими элементарными уловками. Я видел, как боится он сам, как напряжены его нервы, - догадаться было легко: он ждет, чтобы я прояснил ситуацию. Так уж исторически сложилось: видите ли, все считают, что Северус Снейп всегда в курсе всего, что происходит вокруг. Весьма распространенное заблуждение, но мне оно обычно играет на руку.

- Дорогой Уолден, - я позволил своей знаменитой Усмешке легонько проплясать по краям губ. Будь я в Хогвартсе, посреди своих учеников, этого было бы вполне достаточно, дабы пресечь дальнейшие поползновения, но явно слабо подействовало на настырного Упивающегося. В такие минуты я обычно скучал по Поттеру сотоварищи. - Как ты весьма проницательно заметил, вызов был внезапен и странен.

Подобные фразочки служат мне верой и правдой, позволяя поддерживать репутацию мудреца. Обычно стоит подкинуть одну такую, и все собравшиеся будут полвечера размышлять над тем, что это должно было означать. Но, в силу ли действительно необычных обстоятельств или собственной дотошности, Макнейер отставать не собирался. Он уже открыл, было, рот, дабы - неслыханное дело! - потребовать разъяснений, когда из прихожей послышался, слава Мерлину, высокий, капризный, тягучий голос, слаще которого мне не приходилось слышать за всю свою жизнь.

- Что же это вы, милейший, неужто хотите, чтобы ваши гости себе все ноги переломали в такой темноте? - ядовито вещал он за сценой, прежде чем его обладатель явил нам себя во всей (без двух дюймов шесть футов) безбожной красе.

Люциус Малфой послал мне один из своих самых приветливых взглядов, на какой только был способен, растягивая рот в дружелюбном оскале. По выражению серых дымчатых глаз, - хорошо видных мне в силу того обстоятельства, что свет из-за приподнятых жалюзи падал косым углом по направлению к двери, высвечивая любого, появившегося в проеме рамы с беспощадностью рентгеновского луча, как говорят магглы, - я понял, что он собирается задать мне Вопрос.

Это было обычное дело, когда мы не виделись достаточно долго (больше двух недель). Я лихорадочно пробежал взглядом по облаченной как всегда в безупречного покроя костюм бледно-салатового цвета, украшенный расписанным вручную, - не иначе! - шелковым шейным платком, фигуре. Здесь все было в порядке. Малфой обладал безупречным вкусом и чувством стиля. Я поднял взгляд выше и, наконец, увидел это. Его волосы слегка отросли со дня нашей последней встречи в мае и теперь в художественном беспорядке рассыпались по стойке рубашки, челка сердито наползала на глаза и - О, Мерлин! - у него появились баки! Как все мужчины, от природы обделенные способностью выращивать густую растительность на лице, Люциус самозабвенно полагал, что ему необычайно идут усы. Когда многолетние попытки украсить себя сим атрибутом мужественности позорно провалились, он принялся за баки. Здесь его также ждало разочарование, в чем он, наконец, нашел силы признаться минувшей весной. Нынешнее новоприобретение было хитрым парикмахерским приемом, выпустившим по бокам узкие витые пряди. И оно, как ни странно, ему безумно шло. Вообще, несмотря на все свои титанические усилия по улучшению внешности, Малфой всегда был одним из самых красивых людей, которых я знал. Может статься, самым красивым, из всех кого я знал.

Я шагнул ему навстречу и, упреждая его, искренне произнес:

- Чудесно выглядишь, Люци.

Он просиял. Ну ребенок, честное слово!

- Правда? - так доверчиво, застенчиво, вкрадчиво, что захотелось погладить его по головке и дать конфетку.

Наше трогательное приветствие было грубо прервано появлением новых персонажей. В таком порядке по возникновению (в пределах видимости, а не на свет божий) чинно выступали: боязливо оглядываясь по сторонам и бешено вращая маленькой головкой, крепящейся к тонкой длинной шее, серовласый, серолицый и сероодежный Лари Пуст, заведующий отделом по Изъятию Незаконных Зелий, с ним я был знаком довольно коротко, хотя на следующее утро после встречи обычно и требовалось значительно напрячь память, дабы восстановить перед глазами простенький набросок его лица, но я понятия не имел, что он является одним из Упивающихся; вторая фигура была еще более значительна - Террус Спот, министр по связям с магглами, это становилось все интереснее; ну а закрывал плеяду влиятельных особ Стивен Призм, аврор в отставке. Да. Вот так. Будет что рассказать Дамблдору, когда я вернусь. Если вернусь. Все это дурно пахло уже тогда.

Троица чувствовала себя довольно неуютно, это было видно невооруженным глазом. Но Люциус, милый Люциус, вовсе не казался удивленным или взволнованным их приходом. Не исключено, что для него это не стало таким откровением, как для меня. Он уверенно развернулся и, сияя тщательно отвешенным благодушием, направился к Лари, выглядевшему по сравнению с роскошным блондином еще более незаметно, невыразительно и подавленно, если такое вообще возможно.

- Мистер Пуст! - Люци всегда умел произносить ваше имя так, словно это самое потрясающее из всего, что ему когда-либо доводилось слышать.

Если не смотреть в его глаза при этом - эффект потрясающий.

Человечек нервно повел плечами и резко отдернул изрядно помятую дружеским рукопотрясанием ладонь. Следующей жертвой стал Спот. Вот уж кто смотрелся представительно и солидно! Однако и он не избежал некоторого смазывания под влиянием обстоятельств этого вечера. Меланхолично ответив Малфою, он отошел в глубь гостиной и занял одно из кресел, всем своим видом ясно давая понять, что не расположен к общению.

Старый Аврор был наиболее развязен, хотя его напускная бравада балансировала на хрупкой границе между неприличием и истеричностью. Он поминутно встряхивал своей густой смоляной гривой, прошитой сединой, и почесывал подбородок, склабясь и щурясь. Никогда его не любил. Призм вызывал у меня острое чувство отсутствия чего-то важного в его и без того ущербной личности. Кроме того, он никогда не мог скрыть своих порочных наклонностей. Вот и теперь занимался тем, что сальными глазками пожирал скользящего по периметру комнаты Люциуса, продолжавшего свой восторженный рейд и занимавшегося теперь особами Блэкторна, Лэпса и Стоуна.

Предоставив собравшихся на волю провидения и Малфоя, я присел у окна, изучая представленную в светлом, орехового дерева, резном буфете коллекцию фарфора и керамики. Это заняло меня примерно на четверть часа - ровно столько, сколько слышалось непрерывное журчание голоса Люциуса, перемежаемое время от времени короткими репликами других гостей. На задворках маячил хозяин дома, деловито и сосредоточенно пополняя запасы провианта, стремительно истощающиеся под натиском крэббовых челюстей.

Кэйн Эвери, Барни Гойл и Дани Гиммер явились последними. Последними, перед Лордом, я имею в виду, разумеется.

Итак, Кэйн, завернутый в черный шелковый плащ, элегантный и злой, прошмыгнул мимо дружеских объятий Малфоя и втиснулся между мною и Крэббом, стараясь стать как можно незаметней. По явным только для него одного причинам, Волдеморт до сих пор срывался именно на нем. Бедный Эвери. Если бы я не считал, что такая пакость, как он, заслуживает к себе отношения того же, что и половая тряпка, я бы его пожалел.

Гиммер и Гойл, оба в неизменном коричневом, неловко переминались в дверях, поглядывая на медленно ползущую по кругу стрелку больших напольных часов. Она вот-вот готова была уткнуться в надпись «ужин». Лорд задерживался. Атмосфера становилась все напряженней.

Появление Лорда, как обычно, было сопряжено с большой помпой. Он не стал напрягать себя условностями этикета и аппарировал прямо посреди охваченной истомой ожидания комнаты, едва не став причиной двух сердечных приступов и, как минимум, пяти инфарктов. Крэбб поперхнулся булочкой с джемом.

Невероятно длинная и мерзко худая фигура застыла в театральной позе гневного, но милостивого повелителя, изучающего своих вассалов. За спиной нервно елозил Петтигрю, вконец окрысившийся от жизни такой. Впрочем, я его прекрасно понимаю: постоянно находиться рядом с охваченным великими идеями гениальным шизофреником, не отдыхать на курорте Золотой Дафны в Греции. Так легко нажить себе не один десяток расстройств.

В полном молчании, нарушаемом только звуком дыхания пятнадцати мужчин и одного бывшего человека, могло бы пройти довольно много времени. Лорд любил такие маленькие пантомимки, однако, на этот раз, он был грубо прерван. Чересчур впечатлительный крепыш Борг, издав странный хлюпающий звук, на время забыл о всех насущных делах, отправившись в глубокий затяжной обморок.

Волдеморт посмотрел на него, потом обвел взглядом собравшихся, передернул плечами и просипел:

- Уберите.

Гиммер и Стоун поспешно бросились исполнять поручение. Когда несчастный хозяин особняка наконец был удален на время с арены действий, Лорд, устроившись в центре, на перекрестке взглядов, начал:

- Я собрал вас здесь, господа, с одной очень важной целью.

Он произнес эту фразу нарочито громко и сделал паузу, позволяя нам проникнуться моментом и очухаться тем, кто этого еще не сделал. Наконец, убедившись, что большинство уже готово относительно ясно воспринимать его слова, Лорд продолжил:

- Уверен, все вы слышали о Роджере Беконе, этом достойном чародее прошлого. Долгие годы ходили слухи, что он открыл секреты философского камня…

Неудержимо хотелось зевнуть. Значит, он до сих пор не оставил этой затеи? Мог бы, по крайней мере, быть немного более оригинальным. Впрочем, последующее заставило и меня напряженно вслушиваться.

- Однако, многолетние поиски этого не подтвердили. В то же время, был обнаружен другой, еще более любопытный факт.

Он взмахнул своей паучьей цепкой рукой, подавая знак по-прежнему стоящему за его спиной, согнувшись в раболепном поклоне, Крысе. Тот выступил вперед. Голос его слегка дрожал и прерывался на длинных фразах, но, подгоняемый пристальным взглядом огненных глаз Волдеморта, он тут же поправлялся и спешил дальше.

- В ходе разбора ценного наследия Роджера Бекона Министерством были обнаружены… некоторые… э-э… неподдающиеся объяснению факты. Согласно общепринятой теории, означенный волшебник никогда… да.. не бывал в Африке, однако, среди его…вещей были найдены любопытные записи и предметы, принадлежащие… э-э… судя по всему, к реликтам шаманского искусства южного побережья континента. Выяснение их происхождения продолжается.

- Выдержка из «Ежедневного пророка» за прошлый год, - Волдеморт вновь со значением огляделся. - Больше никаких упоминаний. По счастливой случайности одному из моих агентов удалось добыть копии этих записей…

Пуст на своем сиденье неловко заерзал. Неужели он как-то к этому причастен? Кто бы мог подумать!

-…и расшифровать их раньше, чем это успели сделать сотрудники Министерства. Мы обогнали их, правда, я думаю, ненамного. По счастью, это произошло в наиболее благоприятный момент, и мы можем многое получить из данного преимущества. Хвост, объясни.

- Дело в том, - зачастил Петтигрю, - что Бекон действительно никогда не был в Африке. Но он некоторое время жил здесь, в Стаффордшире, именно в этом доме. И, по-видимому, здесь произошло нечто… э-э… нечто такое, что привело к неожиданным последствиям…. Выражаясь проще…

- Да уж, пожалуйста, - брякнул Макнейер, видимо, нервы начали сдавать.

На его счастье, Лорд оставил выходку без внимания, сосредоточенно слушая отчет слуги.

- Бекон заключил некую….э-э…сделку… с древними силами, обитающими в этом графстве. Какого рода сделку нам, пока что, не удалось выяснить…

- Довольно, Хвост, - перебил его Лорд, - переходи прямо к делу.

- Да, - Крыса дрожащей рукой провел по лысеющей макушке, блестящей от пота и белой, как кружок сала, - к делу. Несмотря на то, что условия сделки, как я уже сказал…э-э… нам не известны, мы…э-э…знаем, что он с того поимел. Он вызнал секреты бытия, включающие в себя и секрет бессмертия, и многие другие…э-э…не менее…любопытные. Часть из этих величайших сокровищ заключена в найденных министерством магии свитках, но только малая часть. Из записей Бекона нам стало известно, что Книгу, в которой записано все остальное, он спрятал тут, в этом строении.

Как только последний отзвук его слов стих, все Упивающиеся разом заговорили, возбужденно, вполголоса обсуждая услышанное. На лицах их читались самые разнообразные эмоции: удивление, восторг, предвкушение, страх. Не было только равнодушия.

- Выходит, все, что нужно сделать, это найти книгу Бекона? - наивно поинтересовался Призм.

Лорд наградил его насмешливо задумчивым взглядом.

- Видишь ли, мой дорогой Аврор, все не так просто. Я мог бы рассказать вам, но пусть лучше это сделает человек, знакомый с особняком гораздо дольше. Его владелец. Пригласите-ка нашего любезного хозяина, надеюсь, ему уже лучше.

Борг и в самом деле немного успокоился и даже нашел в себе силы не вжиматься в стенку под взором красных глаз. Храбрый старикан! Слегка запинаясь, но в целом довольно ясно, он поведал следующую историю:

- Особняк достался мне от матери. Я тут родился и вырос. Ну, вас это-то как раз и не интересует… Да. Значит, всегда у него была такая странная особенность, что нам надо было каждое лето на три дня уезжать отсюда и как раз перед солнцестоянием. Потом я узнал, в чем заключалась причина. На эти три дня дом «закрывается». Уж и не знаю, что тут творится, но он словно бы исчезает с того места, на котором всегда стоит обычно…

Ха! Вот так. Следовало ожидать нечто в этом роде.

- Теперь, я думаю, вы догадались о самом главном, - вещал Волдеморт, продолжая сверлить Упивающихся взглядом. - В самом деле, комната, в которой спрятана интересующая меня Книга, становится доступна только раз в году - в эти три дня. И я ожидаю от вас, моих верных слуг, что вы останетесь и добудете мне ее.

«Верные слуги», по-видимому, уже озадачились тем же вопросом, что и я. Почему бы тому, кто найдет столь ценный реликт, не воспользоваться им самому? Лорд, вероятно предвидя подобный поворот событий, заметил:

- Хочу сразу сказать, что искренне не советую кому-либо открывать Книгу, буде вы ее найдете. Без определенных знаний это может привести к катастрофическим последствиям. А среди вас я не вижу ни одного человека, обладающего подобными познаниями.

Он на мгновение задержался на мне взглядом, словно был способен проникнуть в мою голову и узнать все то, что творилось там. Хотя я не слишком-то этому удивился бы. Что-то в его голосе, в том, как было высказано последнее замечание, красноречиво вещало о том, что он не блефует. Все действительно так.

Я проследовал краем глаза в другой конец гостиной и задержался на двух особо меня интересовавших фигурах. Эвери, нахохлившись, сидел, понурив голову. Люциус рассеянно играл запонкой на манжете. Спокойно, отстраненно и так собранно. Спот тоже привлек мое внимание. В его внушительной фигуре чувствовалась сила и невероятное упорство.

- Теперь детали, - подытожил Лорд. - Я вижу, тут собралось тринадцать моих подданных. Конечно, я не суеверен…

Со всех сторон послышались краткие неуверенные смешки.

- …Но, вероятно, лучше будет последовать древней традиции и разбить несчастливую цифру в ознаменование будущей удачи. Хвост, не желаешь ли остаться четырнадцатым?

Петтигрю перекосило. Я мог буквально слышать, как завращались колесики в его сплюснутой головке. Отчаянно заметались глазки, руки сложились в покорном жесте.

- Но, мой господин, как же вы обойдетесь без моих услуг? Кто будет заниматься всеми насущными мелочными проблемами, пока вы занимаетесь построением великих планов?

- Кх-м! - послышалось со стороны дивана.

Люциус, уткнувшись в свежий носовой платок, отчаянно пытался побороть душивший его смех.

- Да, Люциус? - обернулся к нему Волдеморт. - Что-то случилось?

Тот изобразил выразительную трогательную сценку под кодовым названием «простудился».

- Ну-ну, - участливо кивнул Лорд. - Береги себя, ангел мой, ты нам еще понадобишься.

Бедняга Люциус едва не подавился и бросил на меня взгляд побитой дворняги.

Я чуть улыбнулся, пользуясь тем, что внимание Вольдеморта было занято сейчас выступившим вперед Крэббом. Сей почтенный джентльмен робко предложил:

- А нельзя ли уравнять число участников другим способом?

Кто бы мог подумать, что старина Стивен способен на такую смелость?

- Твои предложения, Крэбб? - милостиво спросил Лорд.

-Видите ли, - сам не веря своему безрассудству, заявил оный, - я с детства страдаю… клаустрофобией. И вряд ли буду тут полезен…

Я снова посмотрел на Люциуса. Он возвел очи горе. Тогда меня это тоже позабавило, теперь же я склонен думать, что Стивен оказался мудрее нас всех.

- Что ж, пусть будет так, - неожиданно легко уступил Лорд.

Крэбб просиял.

- Поскольку мы покончили с данным вопросом, последнее. Люциус, Северус, вы отвечаете за успех предприятия. Все остальные должны подчиняться вашим решениям, но и спрашивать, в случае неудачи, я, разумеется, буду прежде всего с вас.

Великолепно, кто бы сомневался! Лорд поднялся, намереваясь, наконец, распрощаться с нами, за его спиной Малфой только развел руками, давая понять, что также ожидал подобного поворота событий и не слишком-то рад тому, что его опасения подтвердились.

- Я оставляю вас, джентльмены, - завершил свои напутствия Волдеморт. - До конца вечера с вами останется мистер Борг, он даст вам все необходимые инструкции, дабы вы могли свободно ориентироваться в особняке. Помните: в вашем распоряжении три дня. Не подведите меня на этот раз. Идем, Хвост.

И они исчезли, оставив всех нас в полном смятении.

Ну, почти всех.

* * *

«Особняк сильно запущен, поскольку в нем долгое время никто не жил. Фактически, для проживания приспособлено только восточное крыло, в западном - мрак и разрушение. Несколько спален на втором этаже приготовлены к приему гостей. Домовых эльфов нет. Приведений - также. Продукты в необходимом количестве собраны на кухне и в кладовой.» Вот в общих чертах то, что поведал нам Борг, прежде чем, так же как и Волдеморт с Крысой часом раньше, покинуть дом вместе с насытившим наконец свое чрево Крэббом.

В гостиной по-прежнему царила полная неразбериха. По всему было видно, что следует отложить обсуждение проблемы и разработку планов кампании до утра, которое, как известно, вечера мудреней. Я перекинулся парой фраз с не потерявшими головы Малфоем, Спотом и Эвери, и вместе мы, с грехом пополам, сумели усмирить разошедшихся искателей приключений, как ни комично звучало это определение по отношению к присутствующей здесь группе людей.

Первые проблемы возникли с ночевкой. Спален оказалось всего восемь. Мы кинули жребий, кому достанется отдельная резиденция, а кому придется потесниться. Мне выпало разделить комнату с Люциусом. Блондинчик скорчил самую очаровательную рожицу и томно облизнулся. Я постарался не поддаваться на провокации. Но глаз нервно задергался.

Чертыхаясь и спотыкаясь на лестнице, которая оказалась не только чистой, но и жутко скользкой, мы относительно дружной толпой проследовали к дальнейшему месту дислокации. Второй этаж смотрелся еще более захламленно и грязно, чем первый. Кружева паутины щедро расписали запыленные гобелены, окна с мутной поволокой, подсвеченные золотисто-алым маревом догорающего заката, полуусохшие букеты на длинных облупившихся столиках между грозно-мрачными темными прямоугольниками дверей… Только ковровая дорожка гнилостно-коричневого цвета была, вероятно, не так давно вычищена и выбита.

Мы распрощались со всей возможной для подобного дня любезностью и я, замирая от предвкушения того, что мне предстоит увидеть, отворил «нашу» спальню. Люциус, словно любопытный щенок, вытягивал шею из-за моей спины, тыкаясь подбородком в плечо.

- Не такой уж и ужас! - он первый озвучил мои мысли.

В самом деле, комната была довольно уютной, не лишенной изящества и когда-то, вероятно, могла считаться неприлично роскошной. Тяжелые бархатные портьеры были, пожалуй, излишни, да и изобилие позолоты резко бросалось в глаза, но это и многое другое я был готов простить за тщательно подобранную цветовую гамму обивки мебели и покрывающих стены гобеленов, гармонию легкой резной утвари, большое старинное зеркало, - не волшебное, что тоже радовало, их болтовня, порой, просто невыносима! - наличие маленькой двери, через которую виднелась комфортабельная и современная ванная комната и… и одна кровать. Большая. Двуспальная. Но одна.

С легким смешком Малфой прошмыгнул мимо меня и, пользуясь моей оторопью, скрылся из виду за второй дверцей.

- Я в душ!

Что еще можно ожидать от этой семейки? Я скинул, наконец, сюртук, изрядно оттягивавший плечи в силу своего немалого веса (в его недрах скрывались весьма любопытные и опасные вещицы, без которых я обычно не являюсь на подобные мероприятия), и легонько размял затекшие мышцы. Прошелся по комнате, разглядывая ее убранство более пристально. На туалетном столике валялось несколько забытых тюбиков с косметикой. Я поднял один из них. Крем для рук «Леди Макбет». Известная марка. Розовато-оранжевая масса почти высохла. Я выдавил немного на ладони и растер. Пахло розовым маслом и мелиссой.

Через три четверти часа ванна, наконец, распахнулась, выдавая из глубины разинутой пасти влажно-теплое дыхание густого пара. Люциус, завернутый в халат - с собой, что ли, притащил? - выскользнул следом и сделал приглашающий жест, чем я не преминул воспользоваться.

Покончив с водными процедурами, я обнаружил Малфоя, застывшего пред беспристрастным ликом зеркала и критически разглядывающего себя в профиль. Не дав мне опомниться, он мгновенно выдал:

- Тебе не кажется, что я начинаю расползаться?

Мерлин! Вот уж чего с ним никогда не может произойти. Люциус относился к тому типу, который я для себя условно назвал узким. У этих узких - довольно хрупкое строение, вследствие тонкокостности, высокий рост и худоба, которая, однако, никогда не кажется чрезмерной или уродливой и является предметом зависти всех прочих смертных, поскольку не подвергается изменению с течением времени и под воздействием ударного количества жиров и углеводов. Да и потом, присмотревшись, вы начинаете понимать, что плечи их не так узки, а грудь не так хила, как вам показалось вначале. Но этого я ему не сказал. Он и так знает. Я только покачал головой.

- Тебе сорок два, Люциус.

- О, Мерлин! Вы что, сговорились, что ли? Моя жена напоминает мне об этом по пять раз на дню. Не забывая, между прочим, вскользь упомянуть, что ей самой «еще нет сорока», - он хмыкнул.

- Мне тридцать семь, однако, мое зеркало уже давненько не говорило мне ничего, кроме гадостей.

- Ну так выкини его на помойку!

Он плюхнулся рядом со мной на одеяло и потянулся, как сонная кошка. Затем внимательно осмотрел спальное место.

- Итак, поскольку у нас с собой нет меча, предлагаю положить между нами палочку! - пафосно произнес он. - Дабы ты не убоялся, что я стану покушаться на твою невинность.

- А что если я не против таких покушений? - переспросил я, принимая его дурашливый тон.

- В таком случае, тебя ждет жестокое разочарование.

- Ты такого низкого мнения о себе, Люци? Вот уж никогда бы не подумал!

- Ох, Север, счастливый, ты не знаешь, что делает с человеком семейная жизнь!

- Только семейная жизнь едва ли способна сильно истощить твой организм.

Он скинул халат, оставаясь в пижамных штанах, и небрежным жестом отправил дорогую вещицу в полет на другой конец комнаты, забираясь под одеяло.

- Не понимаю твоих намеков, Север. У меня нет повода изменять супруге. Нарцисса - чудесная женщина, обладающая всеми мыслимыми достоинствами своего пола. Голубыми глазами, кругленькой суммой на счету в Гринготсе, приятными формами, кругленькой суммой на счету в Гринготсе, покладистым характером и…

- …кругленькой суммой на счету в Гринготсе, - завершил я.

- Как ты догадался?

- Дедуктивное мышление, - я постучал указательным пальцем по лбу. - Знаешь, за что я тебя так люблю, Люциус?

Он не ответил, устраиваясь поудобнее в вырытой в перине ямке, поворочался, а затем с нетерпением поднял на меня глаза:

- Ну же, я жду. Обожаю засыпать под чтение перечня моих достоинств. Могу тебе помочь: за мою неземную красоту, львиную отвагу… Отсюда и дальше продолжай сам.

- Только одно, - улыбнулся я.

- Да-а? - протянул он с наигранной обидой. - Ладно, и что же это?

- То, что ты действительно такая расчетливая скотина, какой хочешь казаться.

- Спасибо, Северус, - Люциус продемонстрировал мне полный набор сияющих зубов, способный заставить кусать локти любого дантиста. - Взаимно. Но это не означает, что я разрешил тебе подкатываться ко мне ночью со всякими грязными предложениями.

- Конечно, Люци. Будем считать, что ты об этом умолчал, но оно само собой разумелось.

- Спокойной ночи, Север.

- Спокойной ночи, Люци.

Я потушил свет, а через пару минут он уже спал сном праведника, завернувшись в одеяло. Нет, в одеяла. В мое тоже. Но выглядел при этом так невинно и мило, что у меня просто не поднялась рука требовать его назад. Кликнув одеяло из другой комнаты, не обращая внимания на возмущенные вопли за стеной, я устроился на боку, глядя на мирно посапывающего мужчину и почти сожалея о том, что Малфой вовсе не был настолько беспутен, как его язык. Или, если хотите менее двусмысленного выражения: не был настолько распутен, как о нем говорили все, и он сам в первую очередь.

* * *

Первое, что бросалось в глаза…Э…Да ничего в них не бросалось! Постольку, поскольку темень стояла непроглядная, и мозг мой никак не соглашался с внутренними часами, упорно отвергая информацию, что утро уже наступило и, даже более того, успело вступить в свою завершающую фазу. С трудом заставив себя подняться, я, покряхтывая и вздыхая об ушедшей молодости, когда я каждый день просыпался словно бы родившись заново, проковылял к окнам. Жалюзи были задернуты. Впрочем, даже если бы они были подняты, это не слишком-то помогло бы, так как стекла надежно заблокировались непроницаемыми ставнями. С обратной стороны. Дом закрылся.

Что ж, это только подтверждало то, что я почувствовал еще в полудреме, не открывая глаз. Воздух изменился. Не то, чтобы он стал каким-то особо спертым или затхлым, как всегда в старых постройках. Нет. Он просто стал другим. Не таким, как надо. Не таким, к какому привыкли за все те годы, что Северус Снейп топчет эту несчастную землю, его нос, глотка и легкие. И это им очень не нравилось, равно как и вышепоименованному Снейпу.

Я зажег огонек на конце палочки и обнаружил, что нахожусь один в спальне. Рядом на столе стояла готовая лампа, полная масла. Пролив немного света на заспанные гобелены, я собрался, умылся и выглянул в коридор. Судя по доносившемуся снизу гулу голосов, все остальные, по крайней мере, большинство из них, находились внизу. Да, что-то я заспался. Теряю форму.

Коридор был освещен воткнутыми в разлапистые ветки железа, крепившиеся по стенам, вечными факелами, что придавало ему еще более «готический» и мрачный вид. Повинуясь скорее внутреннему импульсу, чем реальной потребности, я проверил затвор окна в дальнем конце от лестницы. Наглухо забито. И ничто не берет, ни Алохамора, ни более серьезные заклинания. Занятно. Но не неожиданно.

Общество собралось в узкой, аскетично обставленной столовой, так же погруженный в зловещий сумрак. Кто-то завтракал, кто-то рассеянно отирался поблизости. Под покровом древних стен явно прочно обосновалось затяжное унынье.

- Дом закрылся, - донельзя оригинально приветствовал меня Гиммер.

- Спасибо, я заметил, - не удержался я.

Ну почему всегда найдется кто-нибудь, кто возжелает открыть вам глаза на очевидные вещи? Вообще-то, против Дани я ничего не имею. Он не самый плохой представитель рода человеческого, особенно в сравнении с собранным нынче тут контингентом. Он великолепный врач, должен признать со всей ответственностью, а я всегда уважал профессионалов своего дела.

Никто больше не спешил завести светскую беседу, потому я присел за стол и занялся процессом восстановления энергии. Она мне сегодня понадобится. Тосты были восхитительно подрумянены, а яйца сварены точно так, как я люблю, и это заставило меня ненадолго забыть обо всем. Пока, блуждая взглядом в пространстве, я не наткнулся на горделиво вывешенный на противоположной стене герб дома, с начертанным на нем родовым именем. Кусочек бекона рискованно заскользил в ложном направлении. Как я не заметил этого раньше, на визитке? Определенно, давно нужно было заняться собой. Уехать куда-нибудь, подлечиться. Желательно на пару лет. Впрочем, это может быть всего лишь совпадение. И, хотя опыт и подсказывал мне, что подобные совпадения - большая, если не аномальная редкость, я постарался выкинуть подмеченный факт из головы. Она и так была слишком перегружена.

Люциус, колдовавший над чем-то в другом конце комнаты, наконец, закончил свое занятие и подозвал нас всех. На небольшом столике возвышалось фантастическое строение, состоящее только из контуров и линий, воспроизводящее в уменьшенном виде особняк. Внутри него светились двенадцать человеческих фигурок, чьи очертания примерно соответствовали каждому из нас. Но, во избежание возможной путаницы, все они были дополнительно снабжены маленькой надписью с именем. Тощая длинная фигура, означенная «Северус Снейп», наклонилась вперед рядом с проделавшим то же самое «Террусом Спотом».

- На всякий случай, - пояснил Малфой, - что бы мы всегда могли найти заблудившегося.

- Большой Брат смотрит на тебя, - тихонько заметил Стоун.

Я никогда не мог понять, его-то каким ветром занесло в эту когорту. Он был из «свежего пополнения», иными словами из тех, кто примкнул к Волдеморту уже после его возрождения. Он был моим студентом когда-то, и всегда проявлял огромный интерес к культуре магглов. Впрочем, ничто не мешает человеку, считающему себя представителем «высшей касты», снисходительно интересоваться возней недоразвитых кроликов.

- Я предлагаю для начала разделиться на две большие группы по шесть человек и обследовать дом, дабы убедиться в том, что здесь нам ничто не угрожает, - сказал Люциус. - Разбиваться на более мелкие команды сразу мне представляется рискованным.

Остальные молчаливо согласились.

Люциус посмотрел на меня, предоставляя фору выбирать своих напарников первым.

- Господа Призм, Эвери, Стоун, Гойл и Блэкторн, если вы ничего не имеете против, пойдут со мной, - предложил я.

Всегда предпочитал держать тех, кому не доверяю, поблизости.

Они, разумеется, не возражали.

- Мы займемся западным крылом, - неожиданно для самого себя добавил я.

* * *

Если где-то в пространстве и времени существуют врата, ведущие в ад, то, определенно, эти должны были послужить для них прототипом. Дом внутри оказался гораздо, нет, гораздо больше, чем снаружи. Обычное дело для обиталища волшебников. Западное крыло так просто поражало своими размерами, предваряемое весьма внушительной дверью, пред которой мы против воли замерли. Еще и потому, что замок основательно проржавел и сохранил на себе остатки запирающих заклятий. Нам потребовалось время, чтобы справиться с ним. Высокие створки были украшены причудливым рисунком, извивающимся по черному дереву медно-бронзовыми полосами, который представлял собой безумную фантазию курильщика опиума. Вероятно, эта часть была наиболее древняя, и я вполне понимал нынешних владельцев, решивших отказаться от ее использования. Не очень-то приятно каждый раз лицезреть раззявленные в мучительных судорогах пасти полулюдей-полуживотных, особенно в ночное время. Зрелище не для детей и не для слабонервных.

Наконец, толстая цепь с грохотом свалилась на плиты пола, отзываясь гулким эхом во всех прилежащих коридорах. «Мрак и запустение», говорите вы? По-моему, такое определение сильно льстило представшей нашим взорам картине.

- Апчхи! - весьма уместно заметил Гойл.

Его широкий, а потому более доступный для вихря взметнувшейся пыли нос отреагировал мгновенно.

Блэкторн присвистнул:

- Ну и помойка!

Казалось, нога человека не ступала тут как минимум пару столетий. Не слишком утешающее открытие.

Но, делать было нечего, нам предстояло проложить торную тропу среди всего этого торжества червей и смрада. Как предводитель нашей экспедиции, я шагнул вперед первым, осторожно ощупывая пол, который мог успеть превратиться в весьма ненадежную опору для путешественников. Под потолочными балками нечто юркое и проворное попискивало, хлопало кожистыми крыльями и недоверчиво мерцало глазами. Целой кучей маленьких блестящих глазок одновременно. Нагроможденная альпийскими склонами, покрытыми вместо веселой зеленой травы клочьями паутины, мебель возвышалась по углам просторной залы, видимо, в незапамятные времена бывшей бальной.

В неверном мерцании наших палочек фантасмагорические тени плясали свой дикий и трепетный танец на обросших плесенью холстах, чьи обитатели давно исчезли, растворившись в ночной тьме. Блики света, с трудом отыскав не заляпанное пометом летучих мышей местечко, брызгали от хрусталиков двух громадных ламп под потолком.

Притихшие, чужие во чреве умирающего дракона, мы с почтительным любопытством озирались по сторонам, поминутно чихая и отбрасывая с волос паутину. Определенно, если что-то и можно было найти, то именно здесь.

На противоположном конце залы находились три двери. Одна, поменьше прочих, вероятно, вела в подсобные помещения. Две другие, предположительно, в малые гостиные, либо в спальни.

Я повернулся к своей бравой пятерке, успевшей разбрестись кто куда. Призм зачарованно разглядывал висящие на стене клинки, чья благородная сталь не сдалась на милость жестокому времени и поблескивала отполированной холодной поверхностью; Стоун и Блэкторн пытались сдвинуть с места загородившую громадный комод утварь; Эвери что-то искал среди рассыпающейся в труху рухляди; и только Гойл по-прежнему переминался за моей спиной.

- Господа, - позвал я их, - я бы просил всех держаться рядом. Нам нужно решить, в каком направлении мы двинемся дальше.

- Чтобы это решить, нужно хоть примерно представлять куда мы можем двинуться, - ядовито заметил Призм.

Я хмыкнул тоже далеко не ласково.

- Возможно, есть некоторый резон в том, что именно я являюсь руководителем нашего отряда. Пожалуйста, любуйтесь.

Я взмахнул палочкой, быстрыми штрихами рисуя в воздухе хорошо запечатлевшуюся в памяти схему многочисленных комнат и коридоров. Она золотистой сеткой застыла в пространстве.

- Здесь мы сейчас, - я указал на большой неровный прямоугольник внизу. - Сюда, - взмах палочки чуть выше, на квадрат с скругленными углами, - или сюда, - узкий прямоугольник, - а может и сюда, - сеть мелких квадратиков, соединенных общим проходом, - мы можем направить свои стопы и разнюхать обстановку.

- Разнюхать? - переспросил изнуренный беспрестанными чихами Гойл. - Нет уж, увольте. Апчхи!

- Ну, если вас это слово не устраивает, замените на разведать, разузнать… На любое другое, - учтиво предложил я.

- Возможно, - сказал Эвери, проводя кончиком своей палочки по длинному коридору, начинавшемуся за крайней слева дверью, - нам стоит для начала пройтись в этом направлении. Так мы сможем спуститься в нижнюю часть дома.

- В подвал? - переспросил Стоун, и глаза его засияли, как у ребенка, предчувствующего приключение.

О, Мерлин! Эти недодети сплошное наказание! Мало мне Поттера, так еще и этот, подросток-переросток.

- Возможно, не самое худшее предложение, - тихонько заметил Блэкторн.

- Угу, - со знанием дела промычал Призм. - В подвалах самое место для всяких опасных и незаконных предметов.

Специалист хренов! Я в отчаянье посмотрел на Гойла, но последнего гораздо больше занимало состояние собственного организма, подвергающегося жестокой атаке со стороны въедливой пыли.

И какого, спрашивается, я называюсь главой этой шайки? Одного взгляда на решительно настроенные лица было достаточно, чтобы с уверенностью сказать - они для себя все решили и мое веское уже ничего не изменит.

Обреченно вздохнув, я кивнул.

- Что ж, раз этот вопрос решен…

* * *

Узкий сумрачный коридор, обжитой разве что трудолюбивыми пауками да древесными личинками, извивался подобно пищеварительному тракту, проникая в самые глубокие недра спящего чудовища. Мы миновали бессчетное количество дверей, ни за одной из которых не обнаружилось ничего, заслуживающего внимания. То же запустение, тот же живущий своей тихой неспешной жизнью хаос покинутого жилища.

Поминутно спотыкаясь об очередную запруду из поломанных стульев и вешалок, я тихонько клял себя за свой язык и глупую сентиментальность. Да, Северус, ты слаб. Ты слаб, и слабость твоя зовется Люциус Малфой. Жалко было представить, как он обламывает здесь свои холеные ноготки? Что ж, это своего рода семейная традиция. Я перестал обольщаться насчет кузена, еще когда мне было восемь, а Люциус учился на втором курсе в Хогвартсе. Он приезжал к нам на каникулы, и тогда весь дом бегал на цыпочках, стремясь угодить ненаглядному дитяти. Любое его пожелание исполнялось в мгновение ока. Для взрослых он всегда был маленьким белокурым ангелом, и едва ли кто поверил бы, какое змеиное гнездо роится в этой хорошенькой головке. Впрочем, как и у двуликого Януса, каждое из этих проявлений его натуры было искренним. Отъявленный мерзавец и очаровательный шалопай - все вместе. Главное, не запутаться с кем ты имеешь дело.

Наконец, похожий на подземный туннель проход оборвался, круто ныряя вниз приземистой, обветшалой лестницей. Оттуда, с нижних этажей, тянуло сухостью и жаром. В доме вообще, с самого утра, было необычайно тепло, но по мере продвижения вперед мы все больше ощущали растущую температуру. Напряженно подрагивающее пламя на кончиках палочек чутко реагировало на эти изменения, становясь все глуше, чем глубже в лабиринт ходов мы забирались. Близилось время обеда, скоро предстояло возвращаться и обсудить результаты своих разведывательных мероприятий, а мы не миновали и половины пути.

- Ну, что теперь, господа? - я замер на лестничной площадке, изучая из лица.

- Думаю, надо двигаться дальше, - сказал Призм, выражая общую волю.

- Хорошо, - мне пришлось уступить и на сей раз, понимая, как шатко мое положение в данных обстоятельствах. - Но только условимся для начала, как далеко мы планируем зайти, чтобы впоследствии не возникло препирательств, когда я объявлю, что нам пора разворачиваться.

Они ненадолго задумались. Видимо, перспектива вот так, нахрапом и первыми обнаружить искомое, слишком глубоко въелась в их умы. Наконец Гойл, немного отошедший от своего приступа, предложил:

- Мы можем пройти до конца следующий этаж, а остальное оставим на потом. Развернемся сразу, как только осмотрим последнюю по коридору комнату.

Его предложение было безоговорочно принято, к моему глубокому удовлетворению. Все-таки полезно иметь при себе такого, как Барни. Они не особенно умны, не путаются под ногами, но умеют прочно на них стоять. Их разум слишком приспособлен к этому миру, чтобы его можно было чем-то смутить.

Порожки здесь даже не скрипели, они глухо подрагивали, проминаясь, как болотная тина, и грозили обвалиться от каждого следующего шага. Приходилось быть чрезвычайно осторожными, дабы не сгинуть где-нибудь в грязи и скопище тараканов под ними. На досках пола осталось лишь слабое напоминание от когда-то лежавших на них дорожках в виде вросшего в дерево рисунка расползшейся ткани. Однако стены здесь были выше, и, несмотря на зной, дышалось чуть свободней. Воздух стал, как ни странно, чище от мерзостных миазмов разложения. Света катастрофически не хватало, а потому мы рискнули зажечь волшебные факелы, так же развешенные до самого конца длинного и прямого, словно выверенного по линейке, хода. Они вспыхивали по очереди, как в плохом магглском фильме, когда пленка заедает в проекторе и действие жутко замедляется, создавая впечатление отрешенности и пронизывающей до костей нереальности.

Комнат тут было меньше, почти вся обстановка из них когда-то была вынесена, чем, вероятно, и объяснялось это очищение атмосферы. Даже пыли словно бы стало меньше, будто сор не смел залетать в глубокую, погруженную в спячку нору.

Мы проверили все двери, одну за другой. Ноль. Ничего. Никаких намеков на потайные ходы или заколдованные кельи. Где-то в мозжечке начинало глухо ныть и руки покалывало, как всегда после употребления большого количества заклинаний в короткое время. Я чувствовал себя полностью вымотанным. Радовало одно - моим подопечным этот рейд также дался непросто. Они приуныли и повесили головы. Я мог развернуть их немедленно, но последняя дверь до сих пор оставалась нераспечатанной.

Она находилась как бы вдалеке от досужих глаз, уединенная, скрытая простым архитектурным приемом - стена чуть выступала в этом месте, загораживая проход и создавая иллюзию тупика. Можно было предположить, что именно этим полированная поверхность дуба обязана тому, что по-прежнему выглядит как новенькая. Но так мог подумать только случайно оказавшийся здесь маггл. Я почувствовал причину, как только замок поддался, и мы оказались на пороге старого кабинета.

Магия. Я никогда не видел, чтобы столько магической энергии разом было сосредоточено в одном месте. Ею здесь не просто пахло, ею воняло. Она проникала повсюду, изливалась изо всех щелей, затопляла разум, подобно прорвавшейся плотине. По идее, при таком скоплении волшебства на один метр квадратный здесь не должно было остаться ни одного нормального предмета. Я бы не удивился, если бы бюро вступило в кровавую схватку с массивным письменным столом, а пушистый пуфик свернулся калачиком у потухшего очага. Невероятно было другое, а именно то, что они не двигались. Это было странно. Это пугало.

Гойл, Блэкторн и Стоун, подобно мне, неуверенно озирались в идеально чистом, словно бы минуту назад покинутом хозяином кабинете. Я посмотрел на Эвери. Он, словно загипнотизированный, двинулся мимо нас к середине комнаты, чутко, гибко, восторженно впитывая в себя малейшую деталь. Я не рискнул позволить ему хозяйничать здесь и, след в след, пустился за ним, забыв про всех прочих.

Обогнув край стола, мы одновременно заметили плохо замаскированную гардиной маленькую каменную камею с необычным узором. Похожее на шуструю ящерку существо свернулось, поджав шипастый хвост, и напряженно, коварно поглядывало на зрителя из своего мраморного плена.

Эвери, все с тем же отрешенным выражением на лице, протянул ладонь к рисунку.

Я окликнул его, но он меня не слышал. Спиной я чувствовал устремленные на нас взгляды троих мужчин. Растерянные, недоуменные. От них ждать помощи не приходилось.

- Эвери! - я предупреждающе поднял палочку. - Оставь это.

Напрасно.

Я опоздал всего лишь на долю секунды, но этого оказалось достаточно. Руки мои обвились вокруг его груди как раз вовремя, чтобы оттянуть Упивающегося от разверзшейся перед ним бездны. От одного его легкого толчка часть стены отъехала прочь, обнажая черное нутро подземелий, откуда дохнуло еще гуще почти осязаемой волшбой. Будто до сих пор мы стояли у в хода в мертвецкую, а теперь завеса отдернулась, и трупный смрад разлился вокруг.

- Мать твою, Кэйн! Что ты творишь!

Но я видел - он тут ни при чем. Эвери осел в моих объятьях, тяжело дыша, весь покрывшись испариной. Пульс его колотился, словно у спринтера после забега.

- Все, довольно! - рявкнул я. - Мы возвращаемся.

* * *

Несмотря на то, что путь был уже изведан, в обратном направлении мы двигались еще медленнее, чем в начале. Причиной тому была не только колоссальная усталость, но и Кэйн, повисший мертвым грузом между мной и Гойлом. От транспортировки своего бренного тела магическим способом он мужественно отказался, что не помешало ему, ссылаясь на слабость в конечностях, нагрузить нас дополнительной обузой.

Второй отряд экскурсантов в этом музее редкостей уже поджидал нас в той самой гостиной, где все начиналось. Люциус первым ринулся нам навстречу так, что я чуть было не принял его порыв за участливую заботу о наших скромных персонах.

- Мы не… - начал он, но, оглядев представшую его взору живописную группу, быстро переориентировался. - Похоже, вам повезло больше.

- Это еще как сказать, - полагаю, ухмылка моя вышла очень кривой и едкой.

- Понимаю, - но по его глазам было достаточно ярко видно, что его гораздо сильней заботит наше открытие, чем состояние здоровья Эвери.

Что ж, его можно было понять.

Мы проковыляли внутрь, слабо отзываясь на нетерпеливые оклики отдыхавших от трудов праведных Гиммера, Лэпса, Макнейера, Спота и Пуста, когда последний неожиданно спросил.

- А разве Призм не должен был быть с вами?

Вы видели когда-нибудь немые сцены в театре, когда все актеры замирают в нелепых позах, всем своим видом гротескно пытаясь выразить обуревающие их чувства - страх, испуг, оцепенение, удивление? Так вот, нечто подобное произошло в нашей комнатке, когда с уст одного из паяцев слетела магическая реплика.

Я ошалело обернулся и только тут понял, что мне не пришло в голову пересчитать своих добровольцев на выходе из западного крыла. Хотя, что в этом странного? Не сиделка же я им, в конце концов!

- Кто-нибудь видел Призма? - спросил я голосом, неожиданно ставшим похожим на сиплое воронье карканье.

Вопрос, безусловно, был чисто рефлекторным действием. Я не ожидал, что кто-нибудь заметил момент исчезновения нашего героя и охотника за нечистью.

- Кажется, - задумчиво проговорил Блэкторн, - я видел его последний раз перед тем, как мы вошли в ту комнату.

- Да, действительно, - подтвердил Барни, но я уже и сам начал припоминать, что так оно и было.

Его не было с нами в тот момент, когда Эвери открыл потайной ход, а потом я был слишком поглощен всем произошедшим, чтобы следить за тем, кто куда направляется.

Люциус перехватил мой взгляд, и в его ответном я прочел то же смятение. Он не был таким уж человеколюбцем. Но он всегда отличался скрупулезной ответственностью и не мог допустить, чтобы кто-то из его подопечных пострадал, подмочив тем самым его репутацию.

- Значит, - решительно заявил он, - следует немедленно отправиться на поиски Призма.

- Взглянем для начала, где он может быть? - напомнил Лэпс.

Однако, как и следовало ожидать, на плане дома светилось только одиннадцать персон, поскольку проекция создавалась на основе предоставленных хозяином чертежей, а подземелий западного крыла на них не было и быть не могло. Напрасно мы напряженно пытались углядеть где-нибудь надпись «Стивен Призм». Она исчезла.

* * *

Стены подземелья имели серо-зеленый оттенок и немного светились, словно впитав в себя частицу пламени факела, стремились тут же излить его обратно. Я никак не мог определить, из какого камня они сложены. Очевидно было одно - эти катакомбы гораздо древнее самого дома и представляют собой переплетение ходов и тупиков, складывающееся в какой-то непонятный рисунок. Возможно, это место имело ритуальное значение в прежние дни, когда саксы еще не обосновались на нашей земле.

Я поднял повыше просмоленную деревяшку, пытаясь разглядеть тонкий рисунок, вьющийся у самого верхнего основания стен. По моему настоянию мы условились не пользоваться здесь магией кроме как в самом крайнем случае, а действовать магглским способом. Если убедить их взять обычные факелы было довольно легко, то вот на том, чтобы спуститься вниз без связывающего заклинания, они заартачились. И, все-таки, мы сошлись на том, что будем отмечать свой путь краской, а, в случае обнаружения Призма или чего-либо подозрительного, звонить в колокольчик, который у каждой пары имелся при себе.

По левую руку от меня вышагивал Макнейер, настороженно вглядывающийся в метр за метром отступающую мглу. После получаса безостановочной болтовни, когда сам я уже подумывал о том, что любое действие, вызванное цепной реакцией от моего заклинания, будет не так страшно, как еще пять минут, заполненных звуками, исторгающимися из этого рта, он притих. Сонное, угрюмое оцепенение подземелий проняло, наконец, и его.

Уолден Макнейер был одним из той знаменитой Хогвартской четверки. Нет, не Основателей, конечно, на это даже они бы не рискнули замахнуться. И не Мародеров, которые пришли позже. Это была слизеринская четверка - Эван Розье, Лоуренс Лестрейндж, Уолден Макнейер и Люциус Малфой. Первых двух уже нет. Эван мертв, Лоуренс все равно что мертв. Не думаю, что он когда-нибудь выберется из Азкабана, что бы там ни говорил Лорд. Удивительно вообще, как он смог продержаться так долго. Сколько я помню, он был таким хрупким, изящным подростком, очень изнеженным. Эван был заводилой в их команде. А Уолден, как и теперь, постоянно носился вокруг да около, словно восторженный щенок, сходства с которым ему придавали и эти его огромные, влажно-коричневые глаза и густая шапка каштановых кудрей над лопоухими ушами.

- Откуда ты знаешь, куда нам идти? - ну вот, не вынесла душа поэта!

А только обрадовался воцарившейся тишине.

- Я не знаю, куда идти, - как можно терпеливей разъяснил я, - я просто выбираю направление, которое, вероятней всего, выбрал бы Призм, проходи он здесь.

- А от…

- Здесь светлее, чище, да и проход шире. Одинокий человек чувствовал бы себя уверенней.

- А…

- Макнейер, помолчи, пожалуйста, а? Мне нужно решить, где мы свернем на этой развилке.

Коридор разделялся на два рукава, каждый из которых заслуживал отдельного внимания. Я ненадолго замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Из правого явно тянуло сквознячком. Возможно, он имел выход где-то на поверхности. Пошел бы Призм в этом направлении?

Вдруг Уолден резко дернул меня за рукав. Я обернулся, намереваясь выдать самую убийственную тираду, но увидел выражение его лица - рот приоткрыт, глаза остекленело уставились в пространство. В глубине лабиринта гулко отдавался размеренный, тикающий звук, похожий на удары сердца, многократно усиленный заклинанием Сонорус.

Макнейер, тяжело дыша, вцепился мертвой хваткой в мое предплечье. Звук все приближался, нарастая, подобно катящейся с гор лавине. Вот он уже совсем рядом, в смежном проходе, вот сейчас затопит нас. В висках отчаянно стучало, не было сил даже пошевелиться. Ближе, ближе. Бешенное Бах-Бах-Бах, как молотом по наковальне. Я успел заметить, как в том месте, откуда мы только что пришли, взметнулась гигантская, уродливая тень, обдавая нас вонью и холодом, а в следующую секунду черное пищащее облако, несомое сотней резных крыльев, уже пронеслось над нашими головами.

- Летучие мыши, - хмыкнул я. - Ну, что, Уолли? Право, ты совсем как ребенок.

- Ага, а сам чуть не обделался, мистер Храбрец, - пробурчал себе под нос мой спутник, понуро плетясь в хвосте.

По крайней мере, это происшествие должно было на какое-то время отбить у него охоту к разговорам. Во всем нужно искать светлые стороны.

Мы прошли по правому коридору не больше десятка шагов, как из глубины подземелий донесся звонкий, дребезжащий звук неумолчно звонящего колокольчика. Мы со всех ног бросились в указываемом им направлении, обнаружив интересную особенность лабиринта - он был опоясан вокруг длинным коридором, связывающем все его части. По этому проходу мы быстро достигли той точки, откуда надрывный звон слышался достаточно четко. Вслепую тыкаясь в вырастающие перед нами тупики, мы, наконец, обогнули положенное количество поворотов и увидели трезвонящего Спота и Эвери, склонившегося над грудой камней. Здесь же уже собрались опередившие нас Стоун, Гойл, Блэкторн и Пуст. Лица у всех были ошарашенные и серые, не только от мрака подземелий.

Под завалом покоилась наша бедная, отбившаяся от стаи овечка. Лицо и грудь Призма, не тронутые мучнистой россыпью пыли, выглядывали по эту сторону. Он либо был без сознания, либо мертв. По крайней мере, не подавал признаков жизни.

- Нужно вытащить его оттуда как можно скорей, - скомандовал Спот.

- Только без магии! - предупредил я. - Иначе всех нас может постигнуть та же, если не худшая участь.

Перспектива присоединиться к Стивену, похоже, никого не прельщала. Поэтому мы резво взялись за дело, поджидая остальных. Когда к нам добрались Малфой и Гиммер, бедняга Аврор уже был высвобожден из каменных тисков.

Дани присел рядом с пострадавшим, нащупывая пульс. Лицо его немного разгладилось, когда он взглянул на нас.

- Он жив. Нужно немедленно доставить его наверх и там посмотрим, что я смогу сделать для него.

Стоун и Блэкторн подхватили бесчувственное тело, и мы поспешили покинуть негостеприимные хоромы до следующего утра.

* * *

Врач занимался Призмом больше двух часов. Мы успели передохнуть и подкрепиться тем, что приготовил остававшийся ждать нашего возвращения Лэпс. Повар из него был неважнецкий, но это было все же лучше, чем ничего.

Наконец, Гиммер со вздохом отошел от ложа больного, разминая усталые руки. Кто-то протянул ему стакан воды, он принял его с благодарностью и, прочистив горло, сообщил нам:

- Я сделал все, что было в моих силах. К сожалению, повреждения оказались гораздо серьезней, чем мне представлялось. Создается впечатление… - он замялся.

- Ну же, доктор, - подбодрил его Люциус, - скажите нам.

- Хорошо, - Дани перевел дух. - Мне показалось, что он был ранен еще до того, как попал под обвал. Но я не могу точно определить чем. Или кем.

* * *

Растянувшись на покрывале, Люциус рассеянно выстукивал по поверхности кровати краем черной визитки, переворачивая ее с боку на бок. Он напомнил мне о моем маленьком утреннем открытии, которое в сегодняшней суматохе совершенно стерлось из мыслей. Наблюдая за ним, я лениво подумал, что надо бы сказать ему об этом. Хотя, возможно, не следовало настораживать его раньше времени. Или он сам, наконец, заметит.

Вдруг рука его замерла, и он напрягся, глядя во все глаза на кусочек картонки, перевернутый с ног на голову, я мог видеть, как губы его слегка сжались, глаза пробежали по строчкам, вернулись опять и снова пробежали. Люциус прошептал вполголоса:

- Гроб.

- Точно.

Он посмотрел на меня растерянно и подозрительно.

- Так ты знал?

Я только пожал плечами.

- Заметил сегодня утром. Однако если ты присмотришься повнимательней, это слово и черный цвет - не единственное, что придает визитке вид похоронной карточки. Посмотри выше. Имя владельца написано заглавными буквами. Что ты на это скажешь?

Он и сказал. И виртуозно умудрился не вставить в свой спич ни одного печатного слова, даже междометия.

- Точней и не выразишься.

- Requiem In Peace - RIP.

- Покойся с миром, - прошептал я задумчиво.

- Как думаешь, это плохо? Или очень плохо?

- Не знаю. Пока не знаю.

Люциус поднялся со своего места и начал прохаживаться по ковру, заложив руки за спину и чуть наклонившись вперед. Это была одна из его привычек. Беру на себя смелость предположить, что по ошибке природы мыслительные центры располагались у него в ногах, и им требовалась некоторая стимуляция для лучшей обработки информации.

- Значит, - медленно выдал он наконец, - есть три возможных варианта.

Устроившись поудобней в кресле, я приготовился слушать, хотя сам уже успел прийти к тем же выводам.

- Первое - это затея Дамблдора или Министерства магии с целью уничтожить главные силы Волдеморта.

Главные силы. Люциус, как всегда, сама скромность. Однако нельзя было утверждать, что он так уж не прав. В действительности, многие из присутствующих под этой крышей обладали недюжинными способностями. Сам Люциус, хотя об этом легко было забыть, не самый последний маг на нашем гнилом корыте, что Англией гордо зовется.

- Второе, - продолжал он, - Волдеморт сам… решил таким оригинальным способом провести чистку своих рядов и избавиться от неугодных. И, наконец, последнее - все сказанное им - правда, а то, что мы увидели на визитке - всего лишь плод нашего воображения. Что скажешь?

Признаться, против первого у меня были свои резоны, хотя… Нет ничего в этом мире, в чем мы могли бы быть абсолютно уверены. Иногда можно пожертвовать одним человеком ради благого дела. Я постарался отогнать от себя черные думы. Если я хочу выжить, мне нужно во что-то верить. А вслух заметил:

- Я бы предпочел последнее. В таком случае, у нас есть шанс.

Малфой кивнул, со стоном упав в соседнее кресло:

- Я знал. Я так и знал, что нужно скорее разобраться с бумагами о наследстве во Франции и сматывать из этой чертовой вонючей страны.

- Ну-ну, Люци. Не все так плохо.

- Не все?- он резко поднял голову. - Хочешь сказать, что можешь представить себе что-то похуже этого? Поздравляю, у тебя крайне развитая фантазия!

- Твой сарказм неуместен. Нужно подумать, каким образом мы можем выяснить истину и действовать соответственно.

- Думай сам. У тебя это лучше получается.

Он, в своей обычной манере, свалил груз проблем на мои плечи. Что ж. Я отошел к окну и еще раз рассеянно подергал шпингалет. Пламя свечей под потолком безжалостно обличало местами слезшую с рамы краску. В доме стояла поразительная тишина, температура росла, и я уже ощущал себя в субтропиках. Гиммер остался внизу, при Призме. Мы не решились поднимать его в спальню. Несмотря на весь свой опыт, Дани смог только облегчить его страдания. Возможно, эту ночь бедняга не переживет и окажется… Первым? Вполне вероятно.

- Что же за условия это были? - я и сам не заметил, как слова сорвались с губ.

- Ты это о чем? - голос Люциуса пробудил меня от грез.

Я часто заморгал, оборачиваясь к нему.

- Условия сделки. Между Беконом и теми, кто передал ему Книгу. Я думаю, все дело в них. Если бы мы только могли… Постой!

Как же это раньше я не додумался? Люциус напряженно следил за мной, не смея перебивать.

- Кабинет! Завтра первым делом следует осмотреть его. Возможно, там остались бумаги, которые позволят нам пролить немного света на это дело.

- Север, ты - гений! - восхищенно сказал Люциус.

- Да нет, я просто не забываю о том, что голова мне нужна не только для того, чтобы шляпы носить.

- Ты же их не носишь, - рассеянно брякнул он.

- Это так. К слову пришлось.

Уже лежа во мраке в кровати я тупо пялился на невидимый, но где-то над нами существующий потолок. Люциус рядом со мной тоже не спал. Я слышал его тревожное дыхание, прорезающее застывшую в ожидании ночь. Запертые в этой клетке мы могли определять время только наугад. Часы встали. Но что-то подсказывало, что сейчас именно полночь. Впрочем, не все ли равно? Бывают моменты в вашей жизни, когда такие мелочи, как точное знание времени, отходят куда-то на второй план, заслоняемые более масштабными проблемами. И это был именно такой случай.

* * *

Проход, ведущий в подземелья, зиял за нашими спинами, будто раззявленный зев голодного зверя. Оттуда неуютно тянуло, нет, не сыростью, но какой-то смутной, нудящей в коре мозга тревогой. Опасностью. Странным, нездешним воздухом.

Войдя утром в кабинет, я поспешил задернуть открытую дыру занавесью, дабы понапрасну не смущать наших смельчаков, чья самоуверенность заметно повыветрилась за прошедшую ночь. Казалось, никто из нас так и не сомкнул глаз. Настроение было на нуле, равно как и боевая активность. Люциус мужественно старался поднять дух паствы за завтраком, но его попытки не увенчались успехом. Натужные, вымученные шутки падали в никуда рассыпчатой галькой, и скоро он сник, присоединившись к меланхолично пережевывающим пищу сотрапезникам.

За стеной, на софе в гостиной, метался в бреду Призм, выкрикивая непонятные слова. То, что можно было уловить из его бессвязных реплик, окутывало наши сердца мраком еще более непроницаемым, чем тот, что окружал нас снаружи.

Мы оставили с раненым Стоуна, позволив Дани хоть немного передохнуть и попытаться вздремнуть. Также наверху пребывали Гойл, Блэкторн и Макнейер. Слишком много народа, собравшегося в небольшой комнате, только бы мешались друг другу. Вшестером мы резво принялись за разбор хранившихся здесь бумаг.

Чистота помещения по контрасту с остальной площадью особняка нервировала все больше. Ни одной пылинки, ни одной испорченной мышью страницы. Присев на корточки, я перебирал сложенные в ящиках стола кипы пергамента, не пожелтевшего от времени, хотя манера письма и формы речи живо свидетельствовали об их возрасте. В других обстоятельствах меня невозможно было бы за уши оттянуть от моих находок. Столько редких рецептов незнакомых зелий, записей необычных экспериментов и прочей ценной информации в них содержалось. Но только не то, что я так отчаянно искал. Никакого намека на контракт или хотя бы косвенного упоминания о заключенном договоре и попытке связаться с представителями иных рас.

Расположившийся поблизости Пуст медленно и методично раскладывал документы по пачкам, нацепив на нос очки, что придавало ему еще большего сходства с канцелярской крысой. Остальные занимались шкафом, заваленным свитками трюмо и стеллажом, занимавшим всю южную стену напротив украшавшего север камина.

После нескольких часов, проведенных в одуряющем молчании, нарушаемом очень редко отрывистыми комментариями, я начал ощущать, как неколебимая уверенность в своей правоте медленно, но неуклонно начинает покидать меня. Что уж было говорить о других? Недовольные взгляды прожигали мне затылок. На корабле явно назревал бунт.

Наконец, Эвери первый отбросил в сторону очередную рукопись и, с недовольной физиономией, отошел прочь:

- Мы здесь ни черта не найдем! Только время зря тратить.

- Может, хочешь спуститься в катакомбы и познакомиться с их обитателем поближе? - насмешливо поинтересовался Малфой.

Странное дело, но он и Спот были единственными, кто внешне продолжал сохранять всю ту же неколебимую заинтересованность и энтузиазм, с каким принялись за дело.

- Да с чего ты взял, что там вообще кто-то есть? - фыркнул Кэйн.

- Ну, мы можем опустить тебя туда на пару часов без палочки и факела и посмотреть, что выйдет, - предложил Люциус. Голос его был мягок, но не настолько, чтобы не различить под бархатным кафтаном стальную броню. - Довольно, Эвери. Ты уже вчера натворил предостаточно дел. Если это занятие тебя утомляет, можешь вернуться в жилую часть дома и бездельничать там.

Пробормотав себе под нос нечто неразборчивое, но явно мало пригодное для ушей дам и детей, горе-повстанец вернулся на место. Мысленно тяжело и нудно вздохнув, я снова принялся за свою работу, когда Люциус вдруг резко наклонился, привлекая произведенным шумом всеобщее внимание. Он крайне редко делал что-либо настолько громко.

Из книги, которую он держал в руках, на пол с легким шорохом скользнул кусочек пергамента.

Глаза Малфоя нервно забегали по строчкам. Несколько минут все присутствующие в кабинете выжидающе пожирали его взглядами. Потом он подозвал меня:

- Взгляни-ка сюда, Север. Не могу разобрать, что за язык.

Я поспешно подскочил к нему, даже и не пытаясь сохранить всегдашнее иронично степенное достоинство.

Гладь листа была испещрена тонким, летящим почерком, в котором с трудом узнавалась рука хозяина этого места. Его бывшего хозяина, я имею в виду. Того, чьи записи мы изучали все сегодняшнее утро. Хотя, вне всякого сомнения, письмо было именно его. Знаки и в самом деле были довольно необычные. Дикая смесь из иврита, латыни и еще непонятно чего, записанная кельтскими рунами.

Внезапно вспотевшими ладонями я принял протянутый мне пергамент, стараясь разобрать как можно больше. Если это было не то, что мы искали, значит, предмета наших чаяний вовсе не было в доме.

- Мне кажется, - я смутно продирался сквозь заковыристый текст, прощупывая наугад каждую строку, - я могу кое-что перевести… Да. Вот здесь. «Испытания» или «испытанный»? «Наконец я достиг того, чтобы… но тайна сия безусловно достойна… Цена огромна и смущает мой разум», дальше идет неразборчиво… «Потому как голод их растет…» Странно, очень странно. Необычный способ записи, но тут дальше довольно отчетливо… «Должно быть, по числу сему есть причины собрать… Должно быть отдано, дабы открыть Печать ровно две…»

Резкий, протяжный, почти нечеловеческий крик заставил нас одновременно вздрогнуть. Он несся из самого сердца дома, из всех его хитросплетений, замшелых гирлянд лестниц и переходов.

Спот, стоявший ближе всех к выходу, первым ринулся наружу, остальные устремились за ним. Я сунул листок за пазуху и бегом выскочил в озаренную тусклым пламенем кишку коридора, на ходу выхватывая палочку.

Крик все приближался. Тот, кто издавал эти жуткие звуки, несомненно спешил нам навстречу. Мы столкнулись с ним на лестнице, поднимаясь на второй этаж, где находилась дверь, соединявшая западное крыло с основным зданием. Вернее, успевший обогнать всех Эвери с наскоку врезался в него. Стоун совершенно обезумевшим взглядом обвел всех нас, мучительно вскрикнул в последний раз и, зажав руками голову, обмяк в объятьях Кэйна.

- Берти! - встряхнул его тот. - Берти, Мерлина ради! Что произошло?

Стоун, как-то разом осунувшийся и скукожившийся, как лимонная кожура, дико вскинул лицо, прошептав прерывающимся, дребезжащим голосом:

- Там, там…

- Что там, Берти? - продолжал допытывать Эвери.

- Прекрати, Кэйн! - скомандовал Спот. - Не видишь? Мальчишка не в себе. Сейчас мы поднимемся и сами все проверим.

- Нет!!! - отчаянно завопил парнишка, хватаясь за его пиджак. - Пожалуйста, нет… Блэкторн, он совсем свихнулся и …и… Он кинул в окно… и тогда Они… Они … Нет, пожалуйста.

С неподвижным лицом Спот обернулся к нам. Что мы могли ответить? Каждый из нас на секунду превратился в каменное изваяние.

[ Последний шаг ]  

[ Часть вторая ]