Проводнику приходилось разбираться с самыми разными проблемами – забытыми вещами, потерявшимися пассажирами, с гневом и растерянностью, с вечно опаздывающими поездами. Жизнь работника железнодорожной станции вообще неспокойная штука, а уж тем более на этой платформе.
Однако крыса в торговом автомате – это нечто новенькое.
По крайней мере, здесь можно было не опасаться ни визита санитарного инспектора, ни какой-нибудь неприятной инфекции. Но пассажиры были бы недовольны еще сильнее, заметь они на своих орешках или чипсах следы зубов. Так что Проводник вооружился отверткой и снял переднюю панель автомата.
Неудачливый грызун попытался улизнуть, притаиться за шоколадными батончиками, но, как уже успели убедиться многие поколения магов, не существовало способа сбежать или спрятаться от Проводника. Рано или поздно он обязательно ловил беглеца.
Проводник крепко ухватил нарушителя порядка двумя пальцами, извлек извивающегося грызуна наружу и внимательно изучил его.
– ХММ.
Крыса жалобно пискнула и задрыгала лапками, стараясь вырваться. Проводник, не обращая внимания на ее усилия, понес добычу в служебное помещение.
* * *
Комнату, занимаемую Проводником, посчастливилось увидеть изнутри считанному числу пассажиров, и сейчас он тоже не забыл аккуратно закрыть дверь в святая святых, и только потом весьма бесцеремонно швырнул крысу на стол.
– ТВОЙ ПОДОПЕЧНЫЙ?
В большой коробке, на боку которой было небрежно нацарапано "Потери и находки", что-то заскреблось, и через пару секунд над бортиком показался скелет крысы.
Проводника это явление нисколько не удивило.
– ПИСК, – миниатюрный скелет посмотрел на испуганную крысу, сидящую на столе, и покачал головой. – ПИСК. ПИСК.
– ПОНЯТНО, – Проводник еще раз присмотрелся к пойманному им грызуну и протянул руку.
Этого крыса не выдержала. Отчаянно запищав, она попятилась от костлявых пальцев к самому краю. Станционный кот, не сводивший с нее глаз, заинтересованно мяукнул. Крыса задрожала и мгновенно превратилась в невысокого перепуганного мужчину, который скатился со стола, рванулся к двери и окончательно запаниковал, обнаружив, что заперт.
– Что это? – Мужчина явно провел слишком много времени в крысиной шкуре, раз обычный кот испугал его гораздо сильнее, чем маленький живой скелет.
– ЭТО КОТ. – Что-то в голосе Проводника подсказывало, что лучше воздержаться от недоброжелательных высказываний в адрес черно-белой зверюги, которая сейчас рассматривала бывшую крысу, будто прикидывая, можно ли на нее напасть, или сейчас она несколько великовата. – Я ЛЮБЛЮ КОШЕК.
– Ох, – чуть слышно выдохнул мужчина, прижавшись спиной к двери и не сводя глаз с кота. – Ясно.
– ХОЧУ ПРЕДУПРЕДИТЬ: Я ПРЕДПОЧИТАЮ, ЧТОБЫ ПАССАЖИРЫ, НАХОДЯСЬ НА СТАНЦИИ, ОСТАВАЛИСЬ В СВОЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ФОРМЕ, – спокойно сообщил Проводник. – К ТОМУ ЖЕ ТЫ ПОГРЫЗ ТУРНИКЕТ. СПРАШИВАЕТСЯ, ЗАЧЕМ?
– Я не виноват. Я не нарочно! – Голос мужчины был настолько визгливым и пронзительным, что мало отличался от крысиного писка.
– И ВСЕ ЖЕ ЭТО ИМЕННО ТЫ БЫЛ В ТОРГОВОМ АВТОМАТЕ, – напомнил Проводник. Тут его внимание привлекла правая рука мужчины, обрубленная чуть выше запястья. – ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТВОЕЙ РУКОЙ, ЧЕЛОВЕК-КОТОРЫЙ-ЕЩЕ-И-КРЫСА?
– Питер. Меня зовут Питер. – Незадачливый пассажир посмотрел на изувеченную конечность и покраснел: – Я… я потерял ее. Но я не виноват! – добавил он, оправдываясь, хотя на этот раз Проводник не предъявлял к нему претензий. – Меня заставили, а я так испугался, что…
Проводник резко встал, и Питер съежился, вжался в дверь, но оказалось, что строгому хозяину станции всего лишь понадобилась коробка с потерями и находками. Сначала он высадил оттуда крысу-скелет, а потом начал рыться в остальных вещах, время от времени извлекая всякие странности: ухо, нечто напоминающее уродливого младенца (начавшее хныкать, как только оно оказалось на столе), мешочек со стеклянными шариками.
Плач уродца заставил Питера вздрогнуть и побледнеть. Он старался смотреть в другую сторону, но Проводник уже нашел то, что хотел.
– ЭТО, НАСКОЛЬКО Я ПОНИМАЮ, ТВОЕ. – Он протянул Питеру кисть руки, потом нашарил на дне коробки палец и отдал его тоже, причем с таким видом, будто ничего необычного в происходящем не было.
Питер забрал все, понятия не имея, что делать дальше, но чувствуя, что именно этого от него ждут. Как выяснилось, можно было не переживать. Рука оказалась не холодной и мертвой, как он ожидал, а теплой, к тому же сразу зашевелилась. Питер вскрикнул от неожиданности и чуть не выронил ее. Но отрубленная кисть очень уверенно потянула его левую руку к изуродованной правой и встала на место. Приросла так, будто ничего с ней и не случалось. Палец поступил так же.
– НАДО БЫТЬ ПОАККУРАТНЕЕ СО СВОИМИ ЧАСТЯМИ ТЕЛА, – заметил Проводник, наблюдая за процессом. – А ТО ВЕДЬ ОНИ НА ДЕРЕВЬЯХ НЕ РАСТУТ. ТОЛЬКО НА ЛЮДЯХ. ХА ХА ХА.
Питер угодливо захихикал и покосился на дверь. Судя по всему, Проводник был настроен вполне дружелюбно, и все же задерживаться в его обществе надолго не хотелось.
Однако, раз уж он все равно пока находился здесь, следовало задать один важный вопрос:
– Эти поезда… Куда они направляются?
– ТОЛЬКО В ХОГВАРТС И В КАКОЕ-ТО ОДНО ДРУГОЕ МЕСТО, – ответил Проводник, как отвечал до этого всем прочим пассажирам.
– Я знаю, но что это за другое место? Оно для всех одно? – Теперь, имея в распоряжении обе руки, Питер нервно заламывал их и переминался с ноги на ногу. – Дело в том, что у меня были друзья, а потом я сделал кое-что… Они могут не понять, почему мне пришлось так поступить. Так что я не хочу оказаться вместе с ними. И есть еще… другие люди, от которых я тоже предпочел бы держаться подальше. Я не виноват, я ни в чем не виноват, но никто не хочет понять! Боюсь, поезд тоже не поймет и отвезет меня не туда, куда надо. Но вы же должны знать, куда я попаду?
Во взгляде Проводника не было ни злости, ни раздражения, но, медленно покачав головой, он ответил:
– ИЗВИНИ. ЭТО ЖЕ НЕ Я БРАЛ БИЛЕТ.
Похоже, на другой ответ можно было не рассчитывать.
* * *
Конечно, после этого происшествия Питер прекрасно помнил, что должен оставаться в истинном обличии. Но он давно уже привык пользоваться анимагической формой, чтобы избежать опасности. Увидев знакомую троицу приятелей, которые шли мимо, поглощенные разговором, и не сразу его заметили, Питер инстинктивно превратился в крысу и забился под чайный автомат.
Он знал, что не виноват, но не был готов объяснить им это. Они не поймут. Они никогда его не понимали.
Как только он высунул нос наружу, его схватили и, не обращая внимания на отчаянный писк, подняли в воздух.
Он успел превратиться, пока был еще не слишком высоко, и рухнул на землю. Белоснежная сова выпустила из когтей его рубашку и вспорхнула на навес. Уставившись на улизнувшую добычу, она неодобрительно ухнула.
Теперь за ним охотились не только Мародеры, но и питомцы их детишек. Жизнь просто не может быть еще хуже. И смерть тоже.
– Должно быть, психопомп, – глубокомысленно изрек кто-то у Питера под ногами. – Полагаю, она всего лишь хотела закинуть тебя в поезд. Хотя может и сломать шею, а потом сожрать – от этих сов никогда не знаешь, чего ожидать.
Питер опустил голову. Рядом с ним стояли крупный ворон и крыса-скелет из комнаты Проводника. Скелет дружелюбно помахал ему лапкой.
– ПИСК.
– Мой друг говорит, – пояснил ворон, – что официально он за тебя не отвечает, потому что ты не настоящая крыса. И все же он будет чрезвычайно признателен, если ты сядешь на поезд. Ведь именно его все будут обвинять, если ты написаешь в чайном автомате.
Колдуны обычно достаточно легко привыкают к самым необычным ситуациям, и все же Питер вытаращил глаза.
– Но я ничего подобного не делал и не собираюсь! – запротестовал он. – Я думал, что здесь у чая вообще такой вкус!
– ПИСК.
– Он говорит, что благодарен тебе за это, и что отдельные пассажиры сказали бы, что крысиная моча только улучшит вкус и запах местного чая. Тем не менее, следующий поезд прибывает через десять минут, и мой друг будет просто счастлив, если ты все же уедешь. Инстинкт заставляет его защищать территорию, понимаешь?
– И вот это все поместилось в один писк?
– Он умеет быть лаконичным.
– Понятно. – Питер продолжал разглядывать скелет. Если чувства его не обманывали, это не было ни иллюзией, ни плодом трансфигурации. Просто совершенно обычные говорящий ворон и живой крысиный скелет. Кроме того, было очевидно, что здесь это нормально. Он встряхнулся, будто освобождаясь от видений, и продолжил: – В любом случае, на поезд я сесть не могу. Есть кое-какие обстоятельства… Я ни в чем не виноват, но…
– Вернешься в Хогвартс? – поинтересовался разговорчивый ворон. – Я слышал, там всегда найдется место для еще одного призрака.
Питер засомневался. Мысль обосноваться в знакомом месте ему нравилась, но оказаться навеки заключенным в Хогвартсе, да еще показываться всем в виде привидения… Это нравилось ему гораздо меньше. Могут ли Упивающиеся Смертью причинить вред привидению? А дементоры? А Гарри Поттер? Ответа он не знал, но что, если могут? Питер вздрогнул.
– Нет, – медленно произнес он. – Не думаю.
– Тогда тебе придется сесть на поезд, – настаивал ворон. – Есть только одно место, кроме Хогвартса, куда ты можешь отсюда попасть.
– Похоже, что так, – без всякого энтузиазма согласился Питер. Он почесал проплешину на затылке. – А что бы вы стали делать, если бы оказались здесь, и идти вам было бы некуда?
– Эй, не надо задавать мне таких вопросов, приятель. Я на всю эту психопомпную муру не подписывался. Что за работенка – глазных яблок не дождешься. Это занятие для сов и воробышков. Нет. Я здесь только для того, чтобы передать сообщение. В качестве переводчика, скажем так.
– ПИСК.
– Он говорит, что ты можешь остаться здесь, если уж так хочется, но если ты хотя бы раз пометишь платформу, он тебе палец назад отгрызет.
* * *
Быть пойманным в виде крысы – серьезная неудача, но быть пойманным дважды – уже знак судьбы. На этот раз его испугала Беллатрикс. Черноволосая женщина стояла довольно далеко и смотрела не на Питера, а на расписание движения поездов, но едва заметив ее, Петтигрю мгновенно оказался в анимагической форме.
Увы, он даже не успел шмыгнуть в укромный угол. Станционный кот выслеживал Питера от самого служебного помещения и был рад получить еще один шанс. На платформе поживиться практически нечем, так что ни одной возможности упускать не стоило.
Конечно, Питер мог вернуть себе нормальный вид, но сравнив последствия он предпочел сыграть в кошки-мышки не с Беллатрикс, а с настоящим котом. По крайней мере, коты не считают, что Непростительные проклятия – лучший отдых. Он сжался в тесный комочек и понадеялся не попасться на глаза Беллатрикс, пока зверюга не сожрет его вместе с хвостом.
Однако ему снова повезло.
– Ах, какой нехороший котик! Иди сюда, киса, отдай Ровене эту милую мышку. – Голос был женским. Ласковые руки осторожно вынули Питера из кошачьих зубов, пригладили ему шерстку и опустили на землю. Питер не решался распрямиться или хотя бы приоткрыть глаза, потому что боялся увидеть, кому обязан спасением. Жизнь приучила его к тому, что положение вещей обычно меняется от плохого к еще худшему.
Вскоре стало ясно, что сбежать не получится. В спину ему уперся кончик палочки:
– Все хорошо, дорогой. Кот уже ушел. Давай-ка посмотрим, кто ты на самом деле.
Несмотря на твердую решимость Питера оставаться крысой, его очертания начали подергиваться, колыхаться, растягиваться, и через несколько секунд он вернулся в естественную форму, но так и остался лежать на земле, закрыв голову руками. Через пару мгновений он открыл глаза, просмотрел вверх, не обнаружил ничего страшнее элегантной пожилой дамы и неуклюже поднялся.
– Вот так лучше, дорогой, – одобрительно кивнула Ровена. – Гораздо лучше быть человеком, чем мышью. От кого вы прячетесь? Если не поспешите, вы можете опоздать на поезд.
– Это была крыса, а не мышь, – выпалил Питер и тут же покраснел. – И садиться на поезд я не собираюсь.
– Понимаю, – Ровену его заявление нисколько не удивило. Она оглядела Питера с ног до головы. Внимательные карие глаза не упускали ни малейшей детали. – Ждете кого-то, да?
Питер покачал головой.
– Тогда ждете чего-то.
Питер снова покачал головой.
– Нет. Просто я… Мне нельзя на поезд. Есть люди, которые обвиняют меня кое в чем. На самом-то деле я не виноват. Но из-за этого я не могу оказаться в одном месте с ними. И вернуться в Хогвартс я тоже не могу. По правде говоря, я не знаю, что делать и куда идти.
– Тогда вы все же чего-то ждете, но пока не знаете, чего именно, – решила Ровена. Она еще раз окинула взглядом Питера, потом взяла его за руку и повела к ближайшей скамье. – Садитесь, дорогой. Редко встречаются люди, которым стоя думается лучше, чем сидя. А теперь расскажите мне о людях, которых вы боитесь.
Вот чего Питер терпеть не мог. Очень трудно рассказать эту историю так, чтобы стало понятно, что он ни в чем не виноват. Он посмотрел под ноги, подумывая, не провернуть ли еще раз трюк с превращением, но потом заметил станционного кота, который сидел в нескольких метрах от скамьи и не спускал с потенциальной добычи жадных глаз.
Пожалуй, сейчас этот номер не пройдет.
– У меня были друзья, – чуть слышно начал он. – Много лет назад. И они мне доверяли – даже выбрали своим Хранителем Секрета – а я их выдал. Но я не виноват!
– Не виноваты? – Во взгляде Ровены не было осуждения, только желание разобраться. – Тогда объясните.
– Тот, от которого они скрывались – их враг – я очень боялся его. Я думал… Я был уверен, что он победит. И я знал, что тогда все мы погибнем. Вот я и подумал… Я думал, что если уж все равно нам всем умирать, так может быть будет лучше, если хотя бы один из нас останется в живых. – Питер заерзал на скамейке. Когда он прокручивал это объяснение в мыслях, оно звучало очень убедительно. Но стоило произнести то же самое вслух…
– А. Но вы не виноваты?
– Я бы не поступил так, если бы не был уверен, что мы потерпим поражение! – возразил Питер, хотя с ним, собственно, никто не спорил. Ровена оставалась прежней – спокойной, терпеливой, готовой выслушать и разобраться. – Что я должен был делать? Умереть?
– Понятно, – женщина кивнула, но своим мнением делиться пока не стала.
– А потом они вели себя так, будто жалеют, что я не умер, – продолжил Питер. – Ну и, разумеется, мне пришлось вернуться к Тому-Кого-Нельзя-Называть. У меня не было выбора! Даже он это знал!
– Но вы не виноваты?
Питер с несчастным видом рассматривал новообретенную руку и растерянно водил пальцем по тому месту, где должен был быть шрам. Страх. Вот в чем все дело. Всю жизнь он шел на поводу у своих страхов, которые всегда оказывались сильнее веры в себя.
– Ну, может быть, немного виноват.
Ровена смотрела на него и чего-то ждала.
– Я боялся. А когда я боюсь, я обязательно влипаю в неприятности. Они знали это. Все Мародеры прекрасно это знали! – Теперь он снова говорил сердито и с вызовом. – Сами виноваты. Зачем они выбрали меня Хранителем Секрета, если знали, что мне страшно? Это они заставили меня выбирать!
Ровена никак не среагировала на эту вспышку гнева, и продолжала спокойно и терпеливо смотреть ему в глаза.
– Возможно, – предположила она, – они верили в вас. Больше, чем вы верили в себя.
– Да, – Питер уронил голову на руки. – Мерлин. Лучше бы они этого не делали.
– Что случилось – то случилось, назад не вернешь, – произнесла Ровена. – Даже здесь. Каждому приходится разбираться с тем, что есть. Таково правило.
– Так и началась вся эта проклятая неразбериха, – продолжал Питер. – Сначала решили, что Хранителем Секрета будет Сириус. Надо было его и оставить, и все было бы хорошо. Но они изменили планы. А я подумал: "Что, если Тот-Кого-Нельзя-Называть будет меня искать? Я же не смогу сопротивляться, и все мы погибнем". – Он снова запустил руку в волосы и даже не заметил, что на этот раз пальцы не нащупали лысину. – А обстановка становилась все хуже и хуже. И я ничего не мог поделать.
Он хорошо помнил, как это было. Все эти газетные статьи, заголовки которых предвещали победу Волдеморта, и кошмарные, тошнотворные, постоянно преследующие его мысли о том, что у него есть информация, за которую Темный Лорд готов убить – во вполне буквальном смысле. Как можно было выдержать, зная, что с ним сделают, если догадаются, кто Хранитель?
"Сириус бы смог", – заметил чуть слышный предательский голос в голове Питера. Он поморщился, постарался затолкать эту мысль поглубже, и беспомощно посмотрел на Ровену:
– Я больше десяти лет был крысой. Разве это не достаточное наказание?
Но она вернула ему вопрос:
– Не знаю. А вы как считаете?
Питер молчал. Почему-то здесь было труднее обманывать даже самого себя. Возможно, дело в приближении поезда, который вряд ли станет прислушиваться к жалким попыткам самооправдания.
– Наверное, нет, – признал он наконец. – Теперь вы понимаете, почему я не могу сесть на поезд?
Ровена посмотрела на него, наклонив голову, а потом кивнула.
– Пойдемте со мной.
Для пожилой леди она была на удивление подвижна, и Питеру пришлось поспешить, чтобы не отстать от нее.
– Куда мы идем?
– Посмотрите, – вместо ответа Ровена указала ему на женщину, разговаривающую с Проводником. Судя по выражению лица, услышанное ей совершенно не нравилось.
Узнав женщину, Питер шарахнулся назад.
– Это же Беллатрикс Лестранж! – прошептал он, и добавил, перейдя на испуганный визг: – Она не должна меня заметить!
– Она вас не заметит, дорогой. Слишком поглощена своими проблемами. – Ровена грустно покачала головой: – Каждый день перед прибытием поезда я вижу, как она спрашивает Проводника, куда этот поезд идет. Состав трогается, а она остается на платформе и смотрит вслед последнему вагону. Как вы думаете, почему?
Это открытие поразило Питера. Если здесь застрянет он – это одно дело, но такая сильная ведьма, как Беллатрикс…
– Но она же одна из самых могущественных колдуний! Была, по крайней мере.
– Ох, милый мой, если бы здесь это имело значение, я давно бы уже уехала домой вместе с дочерью, – горько усмехнулась Ровена. – Но тут дело другое. И эта женщина давно бы уже уехала отсюда, если бы позволила себе это сделать. Я видела ее сестру – милая девушка, и внешне они очень похожи. Беллатрикс могла бы поехать с ней, если бы захотела.
– Нарцисса… нет, Андромеда, – догадался Питер. У Нарциссы с Беллатрикс общего мало. – И что же случилось? Андромеда не захотела с ней разговаривать?
– У нее не было такой возможности. Беллатрикс посмотрела на сестру и расцвела. И я подумала, что вот сейчас она и покинет станцию. Но нет – она увидела рядом с сестрой ее мужа и… – Ровена вздохнула и пожала плечами. – Очень жаль.
С этим Питер не согласился. Он долго крутился в поместье Малфоев и видел, на что способна Беллатрикс. Если она не составила тебе компанию, радоваться надо.
– Так значит, она может сесть на поезд? – уточнил он.
– Да, может, – подтвердила Ровена. Она повернулась к Питеру и нагнулась, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Странно, когда это он успел стать таким маленьким? В начале разговора он точно был выше. – Послушайте меня, дорогой. Все, что нужно для того, чтобы сесть на поезд – это капелька доброты в душе, чтобы любить и быть любимым. Беллатрикс – заслужила она это или нет – была любима, но не позволила себе ответить сестре тем же. То, что она совершила при жизни, пугает ее настолько, что уехать одна она не решается. Но из-за того, что она так и не простила сестре ее замужества, составить компанию ей некому.
– И мне тоже ехать не с кем, – уныло подытожил Питер. – Получается, мы с ней в конце концов оказались в одной лодке. – И все же было обидно, что у Беллатрикс хотя бы была возможность, а вот у него, Питера, вообще ничего.
– Не надо так категорично, – очень серьезно сказала Ровена. Она сжала плечи Питера и пристально посмотрела на него. – Но ты должен понимать, что это – последний шанс. Сейчас не время для вранья, злобы и всяких глупых игр. Если ты не простишь свои обиды и не научишься говорить правду здесь, другой возможности у тебя не будет. Ты понял меня, Питер?
Тот, немного испугавшись, неуверенно кивнул.
– Вот и молодец. – Ровена отпустила его и выпрямилась. – Тогда пошли.
На этот раз она взяла его за руку и повела через платформу назад, к Месту Встречи. Питер впервые решился посмотреть на стоявших там людей.
Увидев ее, он судорожно втянул воздух и попытался спрятаться на спину Ровены. Та обернулась:
– Что такое?
– Я не могу показаться ей! – в панике прошипел Питер. – Она думала, что я погиб! Все так считали! А потом… она узнала, что я натворил. Все узнали. Я не могу.
– Питер, – голос Ровены стал еще строже. – Ты совершил много ошибок, это так. Но у меня есть дочь, и она тоже наделала ошибок. Я жду ее здесь, потому что знаю, что настанет день, когда она прекратит прятаться от меня в Хогвартсе, придет сюда и расскажет мне, что натворила. Пусть ей понадобится еще тысяча лет, но когда она придет, я буду здесь, и буду ждать ее, чтобы простить. Ты можешь целую вечность прятаться от собственных преступлений, Питер, но тогда ты никогда не покинешь станцию.
– Но… как я… как она сможет простить? – Питер никак не мог придти в себя от страха. – Я так разочаровал ее.
– Ну что ты, дорогой, – Ровена погладила его по голове. – Простить можно все, даже Непростительные проклятия. Для того мы и матери.
Но Питер никак не мог решиться, и Ровена слегка подтолкнула его вперед.
– Она любит тебя, Питер. Но ничем не сможет тебе помочь, если ты ей этого не позволишь.
Он неуверенно сделал шаг, другой, а потом мама заметила его и протянула руки. И Питер кинулся к ней – снова девятилетний мальчишка, решившийся, наконец, сознаться в тщательно скрываемом проступке.
– Мама, прости, я такое натворил! – выпалил он. – Просто ужасное, мама, но… – он замялся, и впервые в жизни справился с искушением свалить вину на кого-нибудь другого. – И я сам во всем виноват.
И не было ни ужаса, ни отвращения, ни жестоких слов – только мамины объятия и ласковые руки, поглаживающие его по спине.
– Знаю, дорогой. Я так долго ждала, когда ты решишься мне рассказать.
Ровена смотрела вслед матери с сыном, спешащим на один из тех поездов, которые так страшили Питера, и улыбалась. Она с самого начала поняла, чего ждет Питер Петтигрю на этой платформе.
Прощения.
[ Прощание ]
[ Станционные часы пробили двенадцать ] [ На неверном пути ]